– Безопасности! – он попытался встать, запнулся о скамью и снова растянулся на полу. – Только об инструкции и думаете! О радиации вы не думаете! А нас, может, уже облучило насмерть!

Он сорвался на крик. Археологи за столами перестали есть, беспокойно наблюдая за ним. Лика наклонилась к Лагранжу.

– Что с ним?

– Паническая атака. Этот феномен описан в старой медицинской литературе. Видимо, барнардцы не пользуются антипанической сывороткой.

– Немедленно сядьте на место, – заявил Мэлори, надвигаясь на стажёра. – За истерику ещё тридцать штрафных. Здесь вам не дурдом.

– Ха, испугали!

Ори стоял на ногах и пошатывался. Его лицо было серо-зелёного цвета. Он ухватился рукой за край стола.

– Испугали штрафными! Откуда вы знаете, что мы через неделю не сдохнем?

– Замолчите вы или нет? – выкрикнул Мэлори и шагнул ближе. Не стоило ему этого делать, пронеслось у него в голове в последний момент, когда пластиковая коробка с сырным салатом ударила ему в грудь.

Отскочившая крышка завертелась на полу. Ленточки мокрого сыра сползали по его наглухо застёгнутому чёрному кардигану. Вокруг стояла мёртвая тишина. Оцепеневший Мэлори почувствовал, как в мозгу его пухнет слепая, липкая, горячая туча. Он до крови прокусил губу. Затем медленно повернулся, озираясь.

Первое, на что он натолкнулся – пустой, синтетический взгляд Эрики Йонсдоттир. Чёрные, матовые глаза, вроде обломков бакелита, которые попадаются в слоях эпохи НТР. Она вскочила на ноги и теперь стояла, застыв столбом. Все молчали. Кроме Ори – он сидел на полу и взвизгивал, закрыв лицо руками. Плечи его конвульсивно вздрагивали. Показалось Мэлори, или хихикал не только Ори? Гарри вас Поттер в душу мать, неужели он не сумеет угомонить съехавшего с катушек стажёра?

– Ведёте себя, как ребёнок, – Мэлори схватил барнардца за плечо. – Поднимайтесь!

В этот же миг он получил такой пинок в щиколотку подкованным ботинком, что в глазах у него всё затмилось от боли. Мэлори отскочил в сторону. Убью, сволочь… чего они все таращатся? Тоже мне, интерактивное шоу…

Быстрее всех опомнился Коннолли. Он подскочил к барнардцу, сгрёб его под мышки и попытался поднять. Ори продолжал визжать, обвисая у него на руках; его миниатюрное тело оказалось неожиданно тяжёлым, он поджимал ноги, не желая становиться на пол.

– Вставай, идиот, – пропыхтел Коннолли. Вокруг них скакала Айена со стаканом воды в руке. У неё были смутные представления о том, что, когда человеку плохо, ему требуется дать воды, и она пыталась осуществить это намерение. – Да ну вас с вашей водой!

Отмахиваясь от бестолковой Айены, он на мгновение ослабил хватку, и Ори тут же извернулся и по-девчачьи, пятернёй с растопыренными ногтями смазал его по лицу. Щёку обожгли царапины. Разрываясь между желанием как следует приложить силу и страхом покалечить хрупкого барнардца, Коннолли заломил ему руки за спину. Визг не смолкал, штопором ввинчиваясь в уши и буравя мозг. Что дальше? Что вообще делают, когда паника?

– Не трогайте его, – прозвучало по-маорийски позади. Коннолли выпустил стажёра, и тот осел на пол. Мэлори поднял глаза и столкнулся взглядом с Лаи, стоявшим на пороге столовой.

Проклятье, подумал Мэлори, стоя перед ним в облепленном салатом кардигане. Ярость огненными разрядами пульсировала в висках. В глазах Лаи читалось сочувствие, и это сочувствие было унизительно.

– Не трогайте его, – повторил Лаи, прежде чем начальник экспедиции успел что-либо ответить. – Я знаю, что делать.

Остальные посторонились, пропуская его к залитому слезами и слюной Ори. Лаи подошёл к стажёру и что-то резко сказал на своём языке. Для землян это звучало всего лишь как несколько шумных выдохов, но барнардская часть экспедиции переглянулась, одобрительно посмеиваясь, а стажёрка Таафа Риа закрыла рукавом рот в явном смущении. Ори замолк. Он глядел на Лаи сквозь растопыренные пальцы.

Лаи протянул руку к блестящим каштановым кудрям стажёра.

– Вы этого не сделаете, – слабым голосом выговорил тот по-маорийски, забившись в угол.

– Ещё как сделаю, – презрительно ответил Лаи.

– Вы не можете, Виктор-миир, – пролепетал Ори. Истерику вышибло из него необъяснимым образом; он был вполне адекватен и резко ослабел, придя в себя. Лаи не опускал руку.

– Могу, – сказал он. – Во-первых, вы не взрослый, и это не локон чести. Во-вторых, вы ведёте себя отвратительно.

Земляне ждали, что Лаи вцепится ему в волосы. Но он просто положил ладонь на макушку стажёра и подержал немного. Ори сник. Лицо его было безжизненным.

– Что происходит, чёрт подери? – спросил Джеффри Флендерс у Коннолли.

– Похоже, разборки по-барнардски.

Лаи убрал руку. Ори смотрел в пол; его колотила дрожь. Стараясь ни на кого не глядеть, он поднялся на ноги.

– Меня тошнит, – пробормотал он. Лаи обернулся.

– Кто-нибудь – отведите его в медпункт.

Помочь вызвался Миай Фоо. Проводив их взглядом, Мэлори принялся салфеткой счищать салат со своей одежды. Он начинал успокаиваться.

– Ну и вид у него был, – сказал он. – Как будто вы по меньшей мере в дерьме его искупали.

– Точная метафора, – Лаи приподнял верхнюю губу, опушённую короткими усиками. – А теперь, с вашего позволения, я поем…

Он отправился к окошку за своим подносом. Мэлори вернулся за стол. К нему подсел Лагранж.

– Занятная культура, – задумчиво произнёс пожилой археолог. – Находчивый парень, ничего не скажешь.

– Но что он сделал? – вполголоса спросил Мэлори.

– А вы разве не видели?

– Боюсь, я не понял, – сдержанно ответил начальник экспедиции. Неужели у него в самом деле серьёзные пробелы в знаниях о барнардцах? Как бы так сформулировать вопрос, чтобы не выставить себя дикарём? – Он ведь не оттаскал его за волосы?

– Это не обязательно, – проговорил Лагранж. – Видите ли, к волосам взрослого барнардца вообще не должен прикасаться посторонний. Для них это ещё оскорбительнее, чем для нас пощёчина.

– А, – начал понимать Мэлори. – Но почему же тогда Виктор сказал ему, что он не взрослый? Малолеток у нас вроде бы нет?

– Смотря с какой точки зрения. По закону барнардец получает все гражданские права с тринадцати лет, но обычай есть обычай. К мужчине будут относиться серьёзно только тогда, когда он острижётся под локон чести. Обычно это бывает годам к двадцати, а то и позже. Сейчас, конечно, когда на Барнарду проникли земные моды, традиция размывается, но в целом барнардцы довольно консервативны. Амаи всего семнадцать, и он ещё не носит локона чести. Виктор весьма грубо ему об этом напомнил. А ведь все юноши на всех планетах хотят, чтобы их считали взрослыми.

– А что, студентов разрешено хватать за волосы?

– Воспитанные люди этого не делают. Но законом это не наказуемо. А вот если речь идёт о взрослом мужчине, то можно схлопотать серьёзный штраф. Даже если вы только дотронулись до локона чести.