Голландец растер ладонями лицо, как это делают только что проснувшиеся люди, обиженные, что их разбудили раньше срока.

– То переписчики, то кабельное, то милиция… Что там у вас случилось?

Капитан присел и снял фуражку.

– Под вашими окнами лежит труп.

– Под моими окнами ничего лежать не может, я живу на восьмом этаже.

– Хорошо, под окнами первого этажа на крыше машины лежит труп мужчины. Он явно был сброшен вниз.

– Почему не выпал из окна?

– Потому что у него нож в сердце, – объяснил капитан. – Соседи ваши уверяют, что раньше этого мужчину никогда не видели в доме.

«Если разбудить Соню, она покажет, что в момент падения тела мы были дома».

– Я слышал какой-то шум на улице, но не придал этому значения. Мы с подругой пришли от ее матери, и я порядком устал.

– А что за шум?

– Да я и шума, признаться, не слышал. У меня машина раньше у подъезда стояла, потом я ее на парковке стал оставлять. Но привычка каждый раз выглядывать в окно сохранилась. Ну, вы понимаете?..

Капитан потрогал подбородок.

«Не верит. Не потому не верит, что я сейчас лгу. Он вообще никогда никому не верит. Особенно жильцам подъезда, из окон которого выпадают мужчины с ножом в груди».

– Выглянул, смотрю – толпа. Подумал, что неугомонная инициативная группа снова собралась территорию кроить. И потерял к картине интерес.

– А труп на крыше «Пежо» вы не заметили, да?

– Посмотрите в окно.

Капитан вместо этого посмотрел на Голландца.

– Посмотрите, посмотрите.

Капитан поднялся и выглянул.

– Хотите сказать, что из окна видна только дорога у дома?

– А вы не хотите это подтвердить?

– Понятно…

– У вас все? – поинтересовался Голландец.

Капитан поднялся, но фуражку и папку брать со стола не торопился.

– Вы позволите осмотреть квартиру?

«Да, разумеется. Но только не нишу».

– Осмотреть – это что? – зайти в комнаты и ознакомиться с интерьером?

– Именно так, – удивился догадливости жильца капитан и сморщил нос на своем узком, как крысиная мордочка, лице.

– В спальню не пущу. Там спит женщина.

– Вам придется ее разбудить.

– Нет, мы по-другому сделаем. Дайте мне свой домашний телефон.

– Зачем? – еще больше удивился капитан.

– Вы разбудите мою женщину, а я разбужу вашу.

– Я могу вас и не спрашивать, – посуровел гость.

– Я вас тоже могу не спрашивать. Выставлю сейчас за порог и фуражку вслед кину. – Решительному голосу Голландца можно было доверять. – Стоит оказать любезность и запустить милиционера внутрь, как ваш брат тут же начинает терять нюх. Где написано, что на вашей территории после убийства вы имеете право будить всех подряд?

– Вы не понимаете. Совершено убийство, – капитан и сам уже понял, что с этим гражданином не нужно усердствовать.

– Да мне наплевать на ваше убийство. Хотите квартиру осмотреть – пойдем. В спальню, я сказал, не пущу.

– Почему у вас пластырь на лбу? – спросил капитан, закончив осмотр, на результаты которого и не рассчитывал.

– Производственная травма.

– Что это значит?

– Это значит, что я уронил на себя вот этот мольберт.

Капитан отступил на шаг назад и спросил:

– Можно посмотреть?

– Запросто.

Сняв простыню, Голландец швырнул ее на диван.

– Ирисы? – уже другим голосом произнес милиционер.

– Они.

– Красиво. Как у Ван Гога.

– Я художник. Иногда делаю копии под заказ, – стараясь подыграть миролюбивому тону капитана, сообщил Голландец.

– И сколько такая стоит?

– Какая?

– Ну, вот эта, предположим?

– Ну, миллионов сто долларов.

Оба рассмеялись.

В прихожей они стали почти друзьями.

– У меня друг был, рисовал потрясающе, – говорил капитан. – Две картины мне подарил, потом сгорел на пожаре вместе со своими художествами. Да, дела. – Перехватив поудобнее папку, он добавил: – А я, знаете, картины люблю. Когда есть свободное время, тащу жену в галерею. Но она ничего не понимает… А я могу часами сидеть в кресле дома и смотреть. Странный случай для мента, правда?

– Хотите, подарю?

– Что? – капитан похлопал ресницами.

– Ирисы.

– В смысле, как – подарю?..

– Пойдемте, – и Голландец, взяв капитана за локоть, снова повел его в мастерскую.

Там он закрепил кнопками холст на подрамнике и, прикинув, какая из рам на стене подойдет по размеру, вынул из нее натюрморт. Закрепил «Ирисы» в раме клинышками и снова установил на мольберт.

– Ваша.

Произнеся: «Вот это подарок», – капитан осторожно взялся за раму и вытянул руки перед собой.

– Не знаю, как и благодарить…

– Подругу разбудить?

– Не надо.

– Подождите! – Голландец усмехнулся. – Вы что, сейчас ее забрать решили?

– Конечно!

– Но у вас же работа?

– Не беспокойтесь, я прямо сейчас отнесу картину домой. Такие подарки не часто случаются.

– А труп как же?

– А что труп? Он теперь никуда не уйдет.

«Конечно. Это я понимаю».

– Учтите, капитан. Если вы ее повредите, считайте, что рану нанесли мне.

Гость горячо заверил, что этого не случится. Выпроводив его за порог, Голландец бросился в мастерскую и стал метаться по комнате в поисках вещей. Натянул джинсы, вдел руки в рукава майки, вынул из халата бумажник убитого, сунул в карман и с ключами в зубах вышел на площадку.

«Подъезд кишит сыщиками. Если остановят, попрошу позвать капитана. Скажу, что картина мне дорога и что решил лично довезти до дома».

Но его не остановили. Спустившись на лифте на подземную парковку, он открыл дверь своего «Фокуса» и вывел машину на улицу. Стоять рядом с «Газелью» следственного комитета и милицейским «Мерседесом» было невозможно. Весь двор был заставлен машинами, как квартира алкоголика бутылками. Он проехал под шлагбаумом и остановился на дороге. Служебный транспорт с гербами Москвы с этого места был виден как на ладони. И вдруг «Мерседес» тронулся с места.

«Неужели он не сел в машину?»

Но когда седан проезжал мимо, Голландец успел разглядеть внутри крысиный профиль. Капитан уезжал с места преступления, и не было сомнений, что картина при нем.