– Нет, ты смешной такой, Голландец. Еще бы ты меня не разбудил.

– Чаю хочешь?

– Только не чаю. Я хочу еще немного поспать.

«Ты уснешь, как младенец».

– Сока дай, Голландец. Ну, – она потянулась к нему и прижалась губами, теплыми, мягкими, нежными, к его уху, – виноградного… Только чтобы не холодный…

На кухне он вынул из холодильника бутылку виноградного, налил в стакан и поставил в микроволновку. Выплеснул чай в раковину вместе с пакетиком. Быстро отключил печь. Сок получился чуть теплее комнатной температуры. Он размял пальцами три таблетки и ссыпал их в стакан, как соль в суп. Размешал сок, размешал чай.

– А как его убили?

– Ножом, говорят. Да забудь. Пей и забудь. Спи.

Соня так и сделала.

* * *

Кто прислал убийц? Вопрос этот стучал в его голове начиная с того момента, когда он захлопнул окно за улетающим вниз первым. То, что появление киллеров в его квартире связано с «Ирисами», Голландец не сомневался. Весь вечер и всю ночь он внимательно «просматривал» хронику последних месяцев своей жизни и не мог найти в ней ни одного кадра, когда бы он кому-то очень сильно насолил и оставил след. Но где-то в какой-то момент он все-таки его оставил. Рядом с микроавтобусом и внутри его он был в перчатках. Перемотанную тканевой изолентой трубу он выбросил в мусорный бак в Царицыне. Значит, Лебедев?

Но зачем Лебедеву убивать Голландца, если за несколько часов до этого он подрядил его на поиск «Ирисов»? Или все-таки у Евгения Борисовича изначально была информация, что картина у Голландца, а приглашение к сотрудничеству – лишь способ убедиться в этом?

Но тогда, если бы у Лебедева была уверенность в причастности к краже нелегального специалиста по розыску, Голландцу не позволили бы выйти из дома Лебедева! Цена картины не позволила бы. Ему бы уже давно развязывали язык.

«Бы, бы, бы… А где истина?»

Ее не было.

Гонг.

Голландец бросил быстрый взгляд в прихожую. Самое забавное, что не открыть теперь нельзя. Два раза открыл, а на третий никто к двери не подходит. Ушли с подругой в гости в пятом часу утра?

Осмотрев еще три квартиры, капитан позвонил в четвертую. На звонок долго никто не реагировал, но, поскольку в замочной скважине был виден ключ, капитан еще раз нажал на кнопку. На всякий случай он снова направил луч крошечного фонарика под ручку. Торец ключа в глубине замка был хорошо виден. Некоторые хозяева помимо «вертушки» на двери используют проверенный годами способ: изнутри вставляют ключ в замок и проворачивают три раза вместо четырех. Так ключ не вытолкнуть из замка снаружи и, кроме того, это дополнительный запор.

Раздался традиционный вопрос, капитан послал за дверь традиционный ответ, и дверь открыли. На пороге стоял мужик лет пятидесяти, вяло моргал и смотрел на капитана как сова – круглыми от недоумения глазами. Милиционер обшарил его взглядом. Голый торс, трико красного цвета, тапочки-сланцы. Носки.

Носки…

– Поговори с человеком, – напряженно думая о своем, бросил капитан стоящему за спиной сыщику в штатском и стал спускаться по лестнице.

Он уже хотел позвонить в очередную квартиру, но вдруг передумал. Вызвал лифт и спустился на подземную парковку. Разбуженный дружным прибытием милиции охранник ходил вдоль рядов и помахивал палочкой с красным диском. Никакой необходимости в этом не было, двумя машинами, в которых находились водители, был «Мерседес» райотдела МВД и «Газель» прокуратуры. Машины догадались загнать на парковку – в место куда более светлое и спокойное.

– Послушай, дружок, – обратился капитан к охраннику. – Ты здесь давно?

– С девяти утра.

– Я имею в виду – работаешь в этом доме давно?

– Второй год.

– Тогда, наверное, знаешь всех жильцов.

– Конечно. Посторонние сюда не заезжают.

– А вот, к примеру, на чем ездит хозяин из пятьдесят восьмой?

– Хозяйка. У нее «Мазда» красная.

Капитан двинулся вдоль рядов.

– А на чем ездят из девяностой?

– Из девяностой, из девяностой… – и охранник закатил глаза под потолок. – Так, «Фокус». Синий «Фокус». Вон он.

– Когда в последний раз выезжал? – и капитан подошел к «Форду».

– Когда? Когда выезжал – не скажу. А заехал вечером, часов в семь.

– Ну, иди, иди… – по-отечески пробурчал капитан. – Я тут осмотрюсь.

Как только охранник затерялся в рядах, он подошел к «Форду» и сунул руку за колесо, под днище. Температура двигателя была явно выше, чем на улице.

«Ничего не понимаю, – подумал капитан. – Получается, он только что заехал. То есть выехал и заехал. Охранник врет, сука. Даже доказывать не нужно – совершенно ясно, что врет».

Он поднялся на лифте до квартиры художника и нажал кнопку звонка. О чем спрашивать хозяина, когда тот откроет дверь, он не имел ни малейшего представления. Впрочем, стремление милиционера еще раз оказаться в этой квартире не требовало дополнительных объяснений.

– А я ведь так и не поблагодарил вас за картину, – сняв фуражку, как холоп перед барином, сказал он Голландцу, когда тот с заспанной физиономией открыл дверь. – С этой работой совершенно забываешь правила хорошего тона.

– Пустое. Ну что, вы закончили всеобщую побудку дома?

– Ваш небоскреб не скоро разбудишь. Да и что толку? Жители верхних этажей не проснутся, даже если у подъезда вырастет ядерный гриб.

– Тогда что толку проверять?

– Но выбросить тело с верхних этажей все-таки можно?

Голландец подумал.

– Хотите кофе? Я все равно уже не усну, а от вас, я вижу, толку все равно мало.

Посмеиваясь, капитан вошел в прихожую и повесил фуражку на ручку двери. Потом разулся и, надев по настоянию хозяина тапочки, двинулся следом за ним на кухню. Там он присел на стул и еще раз посмотрел на ноги Голландца. Носков не было.

– У меня кофемашина, – сообщил Голландец. – Латте? Американо? Эспрессо?

– Латте.

– Вы любитель турецких курортов?

– Не любитель, – удивился капитан, – но в июне отдыхали… А почему вы спросили? То есть я хотел поинтересоваться, как вы догадались о Турции?

– Там по программе «олл инклюзив» предлагают лишь латте, хороший кофе только в платных барах.

Голландец поставил перед капитаном блюдце, на него – чашку.

– Что нового обнаружено в подъезде за то время, что я пытался безуспешно уснуть? – и Голландец, размешивая сахар в чашке, медленно поднял глаза на милиционера.

Тот вскинул взгляд и пожал плечами.