Алан Кэй – известный специалист в сфере компьютерных наук. В 1970 году пришел в исследовательский центр корпорации Xerox в Пало-Альто (PARC) и стал одним из его ведущих сотрудников. Участвовал в разработке прототипов рабочих станций, объединенных в единую сеть, на основе языка программирования Smalltalk. Один из «отцов» идеи объектно-ориентированного программирования и автор концепции Dynabook, ставшей основой для разработки ноутбука. Президент Научно-исследовательского института формирования убеждений и старший партнер Hewlett Packard Laboratories.

Эйнштейн сказал: «Нужно научиться отличать истину от реальности». Наука – это взаимоотношения между тем, что мы можем представить и помыслить, и тем, что происходит «на самом деле»; это нечто вроде картографирования территории. Выдвигая научные гипотезы, мы делаем предположения относительно точности и картографирования по отношению к языку, а не к «истине» – и если мы считаем, что выдвигаем «предположения об истине» или «ищем истину», это значит, что мы не в своем уме и не способны заниматься наукой. За пределами научного мира это понимают не все. К сожалению, некоторые обладатели научной степени тоже этого не понимают.

Например, в компьютерных науках существует очень мало доказательств, заслуживающих внимания. (Известный программист Дон Кнут из Стэнфордского университета любит повторять: «Бойтесь ошибок предложенного кода; я только проверил его правильность, но не применял его».) Нам бы хотелось доказать правильность компьютерных программ, но либо для этого у нас нет достаточной степени свободы или (о чем говорит Кнут) очень сложно быть уверенными в том, что мы учли все возможные ситуации. Поэтому в компьютерных науках догадки часто касаются архитектуры или набора эвристических правил.

Много лет назад я выдвинул одну догадку, которую до сих пор не удалось подтвердить. Она заключается в том, что особые свойства компьютеров аналогичны (и являются продолжением) особенностям письменной речи и далее – печати. Как указывает медиафилософ Маршалл Маклахан, когда мы меняем характер преподнесения материала и аргументации, люди, которые учатся по этим новым методикам, и мыслить начинают на качественно ином уровне (лучше?), и это (обычно) расширяет границы наших представлений о цивилизации.

Все это до сих пор кажется мне хорошей догадкой, но «истина» не имеет к ней никакого отношения.

Стивен Пинкер – профессор факультета психологии Гарвардского университета, занимается экспериментальной психологией. Автор нескольких книг, в том числе «Язык как инстинкт»[16], «Как работает разум», «Слова и правила» и «Tabula rasa: современное отрицание человеческой природы».

В 1974 году Марвин Мински написал, что «в анатомии и генетике мозга скрыто гораздо больше механизмов, чем сегодня мы можем представить». Сейчас многие сторонники эволюционной психологии и психологии человека готовы предложить те механизмы, о которых говорил Мински 30 лет назад. Например, я верю, что мышление организовано в когнитивные системы, предназначенные специально для суждений об объектах, пространстве, числах, живых существах и другом интеллекте; что у нас есть эмоции, которые пробуждают в нас другие люди (симпатия, чувство вины, гнев, благодарность), или физические явления и объекты (страх, отвращение, благоговение). Что люди, с которыми мы состоим в разных отношениях (родители, братья и сестры, другие кровные родственники, друзья, супруги, любовники, союзники, конкуренты, враги), вызывают у нас мысли и чувства разного рода, и механизмы коммуникации с другими (язык, жесты, выражения лица) индивидуальны.

Я верю в это, но не могу доказать. Но для меня это не вопрос слепой веры или личных предпочтений. В каждом случае я могу назвать причины своей веры – и эмпирические, и теоретические. Но я определенно не могу их доказать или даже продемонстрировать так, как это делают специалисты по молекулярной биологии, то есть настолько убедительно, чтобы даже скептики не смогли ничего возразить и эти выводы стали бы общепризнанными. Идея богатой одаренности человеческой природы до сих пор не убеждает многих разумных людей. Ученые часто указывают на определенные аспекты нейроанатомии, генетики и эволюции, которые, кажется, противоречат этой идее. Я верю, но не могу доказать, что с развитием науки их сомнения будут рассеяны.

С точки зрения нейроанатомии и нейропсихологии критики указывают на очевидную гомогенность коры головного мозга и кажущуюся заменяемость кортикальной ткани. Это обнаружили эксперименты, в которых исследователи перемещали или трансплантировали участки коры мозга животных. Я считаю, что гомогенность коры мозга – это иллюзия. Она вызвана тем фактом, что мозг – система для обработки информации. Для того, кто не знает языка, все книги, написанные на этом языке, выглядят одинаково, и все DVD-диски с фильмами под микроскопом тоже выглядят одинаково. Точно так же кора головного мозга кажется гомогенной, если смотреть на нее невооруженным глазом, но при этом она содержит разные паттерны связей и синаптических смещений, позволяющих мозгу выполнять самые разные функции. Я верю, что эти различия будут обнаружены в разных паттернах проявления генов в развивающейся коре мозга. Также я верю, что кажущаяся заменяемость кортикальной ткани возможна только на ранних стадиях развития систем восприятия, обладающих сходными паттернами связи, например, изолированная передача точных сигналов во времени и пространстве.

С точки зрения генетики критики указывают на небольшое количество генов в человеческом геноме (сейчас считается, что их меньше 25 тысяч) и на их сходство с генами других животных. Я верю, что генетики обнаружат, что существует большое хранилище информации в еще нерасшифрованных участках генома (в так называемой бесполезной ДНК), размеры, расположение и структура которых могут оказывать большое влияние на проявления генов. Гены, сами по себе, могут отвечать за ткани и функции организма, которые практически одинаковы у разных биологических видов. Но то, как проявления генов встроены в циклы мозга, возможно, зависит от гораздо более обширной генетической информации. Я также верю, что гены, которые мы называем «одинаковыми генами» разных биологических видов, имеют небольшие различия на уровне последовательности – а эти различия оказывают огромное влияние на строение и функционирование организма.

На уровне эволюции критики указывают на то, как сложно установить адаптивные функции психологических качеств. Я верю, эта трудность исчезнет, когда мы будем лучше понимать генетический базис психологических качеств. Новые методы анализа генома, позволяющие находить статистические признаки естественного отбора в геноме, покажут, что многие гены, участвующие в процессе познания и эмоций, – результат естественного отбора среди приматов, а во многих случаях и людей.

Кристин Финн – археолог и журналист, живет в Риме. Приглашенный партнер факультета археологии и антропологии Университета Бристоля (Великобритания). Автор книг «Ушедшая поэтика» и «Артефакты: археолог в Кремниевой долине».