но до невозможности эффективной, так что пришлось нацепить ножны на пояс и перебинтовать узнаваемую рукоять.

Напротив меня на арену вышел молодой воин. Ему вряд ли было сильно больше двадцати лет. Удивительно, но вышел он в чёрной тунике на голое тело. В руках он держал алебарду длинною в полтора его роста и прямо под ударной частью, на укреплённом стальными полосами сегменте, было прикреплено знамя, которое я надеялся больше никогда не встретить: перекрещенные золотые копья на серебристом фоне. Это было знамя одного из младших родов Ландсьеров.

Глава 9

- Вот мы и встретились, убийца королей! – взревел воин стоящий напротив меня, - Ты думал, что укроешься Великим Океаном и тебя не настигнет моя месть?! Ты убил моего отца и смерть должна стать для тебя наказанием!

Удар через восемь лет жизни был объективно неожиданным. Я ожидал, что Ландсьеры потеряли все свои позиции в Ларингии, ведь сколько я не получал вестей, но семейство предыдущего ларингийского маршала никогда в них не фигурировало. Казалось, что мощь древнего и сильного рода прервалась, но вот тут такое событие. Я посмотрел на этого неизвестного воина. Молодой, немногим больше двух десятков лет, голова которого покрыта тысячей тёмно-русых кудрей. Тренирован он был отлично, ведь под необычайно загорелой кожей скрывались развитые мускулы, которые, не смотря на позу, были готовы к схватке. Он стоял, горделиво выдвинув вперёд грудь колесом и держался за воткнутую в землю алебарду.

Весь его образ был достаточно непривычным, как для аристократа. Мало того, что все «голубокровые» запада континента старались держать свою кожу белой, избегая загара, так и мало кто выбрал бы для боя алебарду, но больше всего меня удивляло знамя. В сражении с Ландсьером нет даже толку пытаться сохранять жизнь моего противника, так как он определённо руководствуется кровной местью, а в таком развитии событий мирного исхода не бывает.

Трибуны закричали. Каждый житель Рюгленда прекрасно знал о том, чем в последний раз окончилась моя встреча с Ландсьерами. Практически каждый наш контакт заканчивался боем с последующими большими потерями с одной из сторон. Это знали все, а потому прекрасно понимали, что смерти быть.

Поняв, что разговоры будут бессмысленны, то я вздохнул и вытянул из ножен на поясе свою длинную саблю, схватившись за рукоять обеими руками. Мой противник, увидев, что я вооружился, он просто пошёл в мою сторону, вытянув из песка арены свою алебарду. Он шёл спокойно, словно шёл на мирную прогулку, а не выступал на смертельном турнире. Несмотря на то, что парнишка был молодым, никак было нельзя недооценивать молодого Ландсьера, ведь так или иначе, но он всё же допёр до финальной битвы, сразив нескольких воинов, каждый из которых был серьёзным препятствием к чемпионству.

Ландсьер метнулся вперёд, пользуясь своим преимуществом в длине оружия, которое было куда как длиннее моего. Приблизившись, он сделал быстрый выпад вперёд, целясь шипом на конце алебард прямиком в мою незащищённую грудь. Удар был столь быстрым и незамысловатым, отчего я был удивлён, пусть и без особой сложности увернулся, шагнув в сторону. Складывалось ощущение, что молодой Ландсьер не рассматривал меня как противника и бился просто играючи.

Перехватившись за своё оружие двумя руками, Ландсьер ещё раз бросился в атаку. Он наносил быстрые рубящие удары, заставляя меня постоянно уворачиваться. Заточенная сталь свистела, разрубая воздух прямо подле моего тела, но я пока умудрялся отходить, вздымая под ногами горки песка. Я живо представлял, что будет, если я попаду под удар молодого соперника. Таким страшным оружием с лёгкостью можно было отрубить одну из моих конечностей или без особо труда разрубить туловище от плеча до гузна.

Увернувшись от очередного из ударов, я шагнул на встречу к Ландсьеру, занося для удара свою саблю. Я годами тренировал владение этим прекрасным оружием и был полностью уверен, что эти несколько мгновений, что я смог выиграть, сделав широкий шаг вперёд, дадут мне нанести всего один, но точный и смертельный удар. Сабля в мгновение ока опустилась на плечо Ландсьера, но чавкающего звука вонзающейся в мягкую плоть стали не прозвучало. Не знаю как, но молодой сумел увернуться, уходя в сторону и контратакуя. Я почувствовал, что не успеваю шагнуть в сторону. Краем глаза я видел, как в мою грудь устремляется заострённый вток. Эта часть алебарды должна была утыкаться в землю, чтобы удержать оружие во время сдерживания кавалерийской атаки. Единственное, что я успел сделать, так это развернуть корпус так, чтобы удар оказался не прямым, а по касательной.

Было больно. Трёхгранный вток прорезал мою грудь от левого до правого бока, из-за чего моя густая кровь медленно потекла к земле. Пусть рана и была не такой глубокой, но кожу порвало знатно, из-за чего точно останется грубый шрам.

Мы шарахнулись друг от друга, слушая как взревели трибуны, полные людей. Кто-то подбадривал Ландсьера, другие пытались поднять мой боевой дух, а третьих просто переполнял азарт, ведь ставки по сравнению с другими боями возросли до небес. Боль же от удара меня нисколько не расстроила. Я сразу понимал, что схватка не может оказаться лёгкой, а потому выбросившийся в кровь адреналин заставил меня контратаковать.

Сабля заблестела в лучах закатного солнца с неимоверной скоростью. Удары мои были столь быстрыми, что я даже не ожидал от себя. Впервые за многие года я увидел, как зажглись на ней древние красные руны.

В этот раз с уст Ландсьера моментально пропала властвующая там плотоядная улыбка. До этого он смотрел на меня, словно матёрых хищник на загнанного зверя, что меня сильно удивляло. Пусть он был молодым и горячим, но мои мышцы не были столь старыми, чтобы меня считать за полумёртвого бойца, не способного к знатному противостоянию.

Я несколько раз ударил от плеча, перечёркивая грудь молодого Ландсьера двумя глубокими ранами. Молодой сразу разорвал дистанцию, отгоняя меня парой