Она ткнула нетвердым кулаком ему в плечо. Потом вдруг привалилась к мужу, обняла и заголосила:

– Чего удумал-то, Вася? На кой?! Мне-то как?! Ох и ох… Не надо бы, а.

– Чего не надо, чего? – забубнил Василий Николаевич. – Оставить жить его, по земле ходить, еще кого-то убивать, да? Нет, мать, его надо остановить. Не остановим мы, он еще бед наделает. Ты вот лучше не реви-ка, а Арине Степановне расскажи, что знаешь там, нет. Чего ты там про этого франта-то говорила?

– Которого? – с тяжелым всхлипом Вера приняла из рук мужа бутылку минеральной воды, приготовленную на столике возле дивана. – Что по весне и лету наезжал?

– Ну!

– Так не было у них ничего. – Она сердито ткнула мужа локтем в бок. – Это он по Колькиным делам приезжал.

– По каким Колькиным?! Чего по Колькиным-то? Какие дела-то у картежника? – не поверил он ей. – Нашла делового!

– То-то и дело, что картежник. – Она с печальным вздохом глянула на портрет дочери. – Долгов, сволота, наделал таких, что башки бы запросто лишился, если бы не дочка.

– Чего это?! Она-то чего? – Он растерянно поморгал, выхватил из рук Веры бутылку с минералкой, глотнул. – Его долги, что ли, платить должна?

– Должна не должна, а платила, – с печалью оповестила Вера, прикрыла кончиками пальцев растрескавшиеся вспухшие губы, всхлипнула. – Дочка, ты, дочка, что же ты наделала-то???

Митин какое-то время смотрел перед собой невидящими глазами, потом оглядел всех поочередно, на Веру посмотрел как на чужую – сердито, не узнавая будто.

– Ты вот мне скажи, мать, – нарушил он через пару минут неловкую паузу. – Как это могло быть, что моя дочь платила за этого дурака долги, а я этого не знал, а?!

– Когда тебе знать-то, ты век на работе, – отозвалась она с мягким укором.

– Я не о том, что я не знал, что она по долгам его платит! – повысил немного голос Митин. – Я о том сейчас, откуда она деньги на это взяла?..

Домой Арина с Перцевым возвращались в полном молчании. Она шла впереди, он сбоку, отставая на полметра. Пару раз она скользила на раскисших тропинках, Перцев тут же хватал ее под руку, но уже через минуту отпускал, предоставляя ей возможность двигаться самостоятельно.

Вот за это ей очень хотелось трахнуть его по башке!

Она, между прочим, совершенно не была против того, чтобы он вел ее под руку до самого дома. Ей бы даже это приятно было и… не так страшно. А то запустил ее вперед, понимаешь, первопроходцем. А она от каждого куста шарахаться готова в такой-то непроглядной темени. Даже свет из окон домов, угадывавшийся тусклыми неясными бликами за заборами, не помогал.

– Что, страшно? – шепнул вдруг Перцев ей в самое ухо, подкравшись так близко и так незаметно, что она едва не завизжала. – То-то же, Воробьева… А то туда же!

Вот пойми, что он имел в виду? Разгадай его афоризмы, попробуй!

И снова захотелось дать ему по башке, да так, чтобы искры из глаз посыпались. Гладишь, и светлее сразу стало бы.

– Что скажешь? – нарушила она тишину, стоило им войти в дом и включить свет.

– Ничего, – нелюбезно отозвался Перцев, но с курткой помог, повесил на вешалку. – Разбираться нужно.

Поразительно, как они понимали друг друга. Не нужно ничего было повторять десятки раз. Что-то разжевывать. Объяснять, что она имела в виду. Перцев сразу понял, что она про погибшую девушку его спрашивает. С Ванькой было не так. С Ванькой ей в профессиональном плане было сложнее. Не то чтобы он не догонял, нет. Просто он перестраиваться на ее волну не мог так стремительно, как это у медлительного Перцева получалось.

– А станешь? – Арина пошла за ним следом в кухню, села к столу, за который он уселся первым. – Саш, только не молчи и не смотри на меня так, пожалуйста!

– Как? – прежняя нелюбезность, исчезнувшая в гостиной у Митиных, вдруг к нему вернулась, и он снова смотрел на нее исподлобья с непонятным немым недоумением.

– Так вот! – она всплеснула руками, тут же засучила растянувшиеся рукава теплой кофты, которые спадали на ладони и мешали постоянно. – Ну не отвертеться же нам, Саш, ежу понятно.

– А типа хотелось, – фыркнул он с напускным весельем, покосился на холодильник. – Есть чего пожрать-то, Воробьева? Ты сегодня целый день где-то моталась, а дома конь не валялся. А?

– Ты, между прочим, тоже очаг не караулил.

Он не отреагировал.

Арина вскочила со стула и метнулась к холодильнику. Вытащила коробку с салатом из крабового мяса и сладкой кукурузы, замороженную картошку фри, сливочное масло. Поставила сковороду на плиту, швырнула туда картошку с маслом, накрыла крышкой. Быстро достала тарелки, поставила на стол. И все же не удержалась, дура, спросила:

– Как Инна твоя поживает? Все у нее хорошо?

И зачем ей это? С ума, что ли, сошла!

Она спиной почувствовала, как Перцев напрягся. Вот чертыхнулся вполголоса, вот хрустнул пальцами, двинул тяжеленным деревянным креслом, которое единственное в ее доме могло его выдерживать, все остальное под его сильным телом скрипело и повизгивало. Прошло минут пять, прежде чем он соизволил разомкнуть уста.

– Я же не спрашиваю тебя, как поживает твой Ваня, – процедил он сквозь зубы.

И она – снова лопатками – почувствовала, насколько он зол. С чего это? С того, что был замечен, что попался, что влип, кажется?

– Салат будешь? – невинно поинтересовалась она, повернулась, потрясла в воздухе пластиковым контейнером. – С кукурузой и крабовым мясом. Кстати… – Арина медленно пошла на него. – К слову… Ваня давно не мой! И как он поживает, я не знаю. Но думаю, что не очень.

– Чего это? – Он с опаской покосился на контейнер с салатом, из-под крышки которого сочился майонез. Она очень интенсивно мотала им перед его носом. В опасной близости.

– Тебе ли не знать, Перцев, насколько можно быть счастливым с твоей Инной! Он лощен, но не до блеска. Самонадеян, но без былой уверенности.

Арина с грохотом шмякнула контейнер на стол, крышка тут же спрыгнула, и майонез выплеснулся жирными кляксами на плетеные салфетки. Она не обратила внимания. Уперев одну руку в стол, а вторую себе в бок, она нависла над Перцевым. И слышала его дыхание теперь, отдающее мятной жвачкой. И видела его крепкие ключицы в треугольном вырезе джемпера. И это почему-то ее если не волновало, то точно не оставляло равнодушной.

– И тебе ли не знать, насколько эгоистичны они оба! А ты что, снова решил с ней попробовать, да?

Вопрос прозвучал с таким откровенным надрывом, в таком непозволительном ключе, что Арина запаниковала.

Зачем? Зачем было начинать? Что, поговорить не о чем?! Дура чертова! Надо было сразу заводить разговор по делу. К примеру, спросить, как называется фирма, где Алла работала. Сашка еще там, у Митиных, дал ей кивком понять, что знает, где это. И марка машины с номерами будто удивили его. Тоже наверняка дядя, засветившийся по сводкам.