Телефон, примостившийся у края, надрывался пронзительной трелью, но снять трубку было некому. Дежурная сестра отлучилась со своего боевого поста.

Рогожин подошел к столу, снял трубку и поднес к уху. Возбужденный женский голос затараторил без остановки:

– Шурка, обалдела! Где ты ползаешь? Я такие новости разузнала, закачаешься! Вчера в ординаторской Светку с Виктором Петровичем застукали! Она у него на коленях устроилась, халат до пупа расстегнут, а тут Петровна со шваброй уборку вваливается делать!

– Потрясающе! – нарочито сдавленным голосом произнес Рогожин. – И что же дальше предприняла Петровна?

В трубке закашлялись:

– Ой, кто это?

– Майор Рогожин, – представился Дмитрий, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.

– А где Александра?

– Может, в ординаторской. Расследует преступление, совершенное Светкой и Виктором Петровичем?! – подколол сплетницу Рогожин.

– Положите трубку! – приказал сердитый девичий голос. – Не занимайте служебную линию!

Он нажал на рычажки отбоя, постоял, вертя трубку в руке и оглядываясь – куда же Шура запропастилась?

За матовым стеклом двери, ведущей к лестнице, Рогожин увидел силуэты двух человек. Один, судя по движению руки, порывался открыть дверь и войти в коридор, второй – видимый со спины – пресекал эту попытку.

Рогожин шаркающей походкой направился к бурно беседовавшей паре.

«Кто-то из молодых Шуру зажимает», – не без зависти подумал он.

Дежурившая этой ночью медсестра, незамужняя москвичка, приближавшаяся к опасному возрасту перезревшей невесты, нравилась почти всем мужикам отделения.

Неизменно приветливая, не употреблявшая никогда косметики, с короткой стрижкой, она располагала к себе с первого взгляда. Рогожину нравился именно такой тип женщин – без глупого кокетства, наигранной недоступности, рассчитанной на разжигание страсти у мужиков, и прочих дешевых ухищрений из арсенала опытных обольстительниц.

В Александре все было естественным.

– Вы, молодой человек, удостоверением перед моим носом не размахивайте! – слышался раздраженный голосок медсестры.

Ей отвечал высокий мужской голос:

– Но меня пропустили! Через КПП госпиталя пропустили, в корпус пропустили, а вы…

– Мне начхать, как вы пролезли! Посмотрите на время!

– Без четверти десять! – Мужчина – его силуэт был на голову выше силуэта собеседницы – отошел назад, и Рогожин не мог его видеть.

– А у нас режим! В обыкновенной больнице есть часы для посетителей… От и до! – говорила медсестра Шура. – Вы в хирургию претесь! Без халата, без разрешения, в вечернее время! Приходите завтра, милости просим!

– Завтра я не смогу!

– Почему?

– Не ваше дело, – хныкающим тоном отвечал мужчина.

– Вы, дорогуша, – это слово Шура взяла из лексикона завотделением, называвшего так выздоравливающих больных, – хамло законченное! И никуда я вас не пущу! Станете ломиться – патруль вызову. В комендатуре разберутся, из каких вы органов и почему по ночам шляетесь. Здесь военный объект! – отчитывала наглеца Шура, стараясь при этом не слишком шуметь. – Пропуск вам кто выписывал? Покажите пропуск!

– У меня уже проверяли, – в голосе мужчины уверенности поубавилось.

– Я – нет! – наступала медсестра. – А может, вы террорист чеченский! Диверсант, проникший на территорию госпиталя.

– Ты, соплячка, офонарела! – это уже прозвучало как всхлип.

– Сам пацан! – бойко отвечала Шура, одержавшая явную победу в словесной дуэли с ночным визитером. – Удостоверением козыряет. Следователь мурзатый! У меня в отделении генералов пруд пруди! – для пущей важности прихвастнула медсестра, рассчитывающая на неосведомленность собеседника. – А ты картонкой своей тычешь и женщину оскорбляешь. Радуйся, что офицеры спят. Они бы тебе уши за меня надрали!

Рогожин распахнул дверь, считая наступивший момент подходящим для вмешательства в беседу, грозящую перерасти в нешуточную ссору.

– Что правда, то правда! – сказал он, давая понять: большая часть разговора не прошла мимо его слуха.

Медсестра засуетилась, одергивая белый халат и пряча под шапочку выбившуюся прядь волос. К высокому смуглому майору, походившему внешностью на американского киноактера Стивена Сигала, угрохавшего в боевике не менее тридцати ублюдков-террористов, захвативших линкор «Миссури», Александра была неравнодушна.

По разговорам врачей она знала, что Рогожина скоро выпишут, и ей очень хотелось продлить знакомство с приглянувшимся пациентом. Но для этого следовало подыскать верный ход. Выглядеть изголодавшейся по мужской ласке самкой Александра считала ниже своего достоинства.

– Товарищ майор, – с напускной суровостью, морща курносый носик, задорно вздернутый самую малость кверху, произнесла медсестра, – вернитесь в палату! Под смертью ходили, а все как дети, честное слово…

– Слушаю и повинуюсь! – шутливо сказал Рогожин, рассматривая парня.

Молодой человек, теряясь перед боевым офицером, отступил к стене, виновато кивнув:

– Здравствуйте!

Он был худощавый и какой-то нескладный. Тонкие запястья, длинная мальчишечья шея, глаза слегка навыкате под бесцветными белесыми ресницами. Россыпь веснушек проступила с приходом весны сквозь бледную кожу незнакомца. В нем сочетались упрямство, настороженность почуявшего опасность хищника и детская доверчивая наивность.

«Странное лицо у парня», – подумал Рогожин.

– Шурочка! – Он приобнял девушку за плечи. – Я ведь шел на зов сердца! – не стесняясь постороннего, заигрывал с медсестрой майор.

Она податливо прижалась к Дмитрию, косясь на парня, бывшего лишним на лестничной площадке.

– Ну, чего вам? – Александра, спохватившись, оттолкнула Рогожина.

При постороннем наблюдателе завязка романа была бесперспективной. Следовало либо прогнать парня, либо отослать до подходящего момента приглянувшегося офицера.

– Зайди к нам. Василенко с сердцем плохо, уснуть не может, – вспомнил о друге Дмитрий. – Кстати, тебе звонила некая особа. Номера телефона она, к сожалению, не оставила, но просила передать сенсационную новость, – Рогожин сделал большие глаза. – Светку наконец запеленговали в ординаторской с Виктором Петровичем!

– Дмитрий Иванович, не стыдно вам бабские сплетни собирать по госпиталю?!

Шурочкин голос предательски задрожал.

«Черт меня за язык дернул! – подумал Рогожин. – Выставил девушку дурочкой перед этим пацаном!»

– Слушай, зема, тебе доходчиво объяснили: придешь завтра утром! – Он плечом подтолкнул незнакомца к лестнице, стараясь хоть чем-то смягчить Александру.

Парень выпятил грудь. Раздув щеки, он с неожиданным упрямством выпалил: