На морском берегу, вблизи упомянутого выше Цивитоте, находилась древняя заброшенная крепость, туда-то и бросились в надежде укрыться в ней 3 тысячи пилигримов. Но, не найдя там ворот и никакой иной защиты, они загородили щитами вход и накатили груды камней и мужественно оборонялись копьями, деревянными луками, метая камни пращами. Турки, не видя возможности добраться до осажденных, окружили крепость со всех сторон, и так как она не имела кровли, то турки начали выпускать стрелы вверх. Они падали дождем на христиан и поражали несчастных, это должно было устрашить осажденных и принудить их сдаться. Как говорили, многие христиане были ранены и убиты таким образом, но, так как они боялись еще большей жестокости нечестивых, ничто не могло заставить их выйти…

Император был тронут, услышав рассказ Петра и узнав, что его спутники осаждены. И он приказал собрать турко-полов и другие войска из всех наций своего государства; им было повелено с поспешностью переплыть пролив, помочь бежавшим и осажденным христианам и принудить турок снять осаду. Но турки, узнав об указе императора, ночью прекратили осаду крепости и увели с собою пленных и большую добычу. Таким образом, осажденные пилигримы-рыцари спаслись от рук нечестивых…

Анна Комнин

Но, надеясь на силу своего многочисленного войска, Петр не внял предупреждениям и, переплыв через пролив, разбил лагерь у небольшого городка Хеленополис. Но в его армии были также норманны, числом около 10 тысяч человек, которые отделились от него и начали опустошать окрестности Никеи, совершая различные жестокости. Они разрывали на части младенцев, других пронзали деревянными кольями, подвешивали над огнем; более старших по возрасту подвергали всякого рода пыткам. Когда жители города увидели подобное, они открыли ворота и вышли против них. В итоге разразилась ожесточенная битва, и, поскольку норманны сражались отчаянно, горожане были вынуждены отойти в крепость. Норманны, разграбив все, что только могли, вернулись в Хеленополис. И тогда произошла ссора между ними и пилигримами, которые не отправились вместе с ними, вполне обычная в подобных делах. Зависть воспламенила гнев оставшихся в лагере воинов, и последовала ожесточенная стычка. Норманны вновь отделились от войска и захватили по пути Ксерогорд.

Когда султан узнал об этом, он послал Эльхана против них с большим количеством войск. Он отбил у них Ксерогорд, побил многих норманнов мечом, а часть взял в плен, задумав одновременно напасть на тех, кто остался с Кукупетром. И он поставил засады в наиболее удобных для этого местах, в которые норманны, выйдя из Никеи, так он замыслил, внезапно попадутся и будут убиты. Но, прекрасно зная об алчности галлов, он послал двух храбрецов в лагерь Кукупетра сообщить о том, что норманны захватили Никею и теперь собирают большую добычу. Это сообщение сильно взволновало всех в лагере Петра; только представив себе все те богатства, что им могли достаться, они тут же устремились толпой по дороге в Никею, забыв обо всем, в том числе и о воинской дисциплине. Ибо латиняне не только имеют страсть к богатству, как уже было сказано, но когда они отправляются в очередной грабительский набег, то уже не внемлют голосу рассудка. И поскольку они не сохраняли боевого порядка, то попали в засаду турок близ Драко и были полностью разбиты. Такое множество галлов и норманнов было посечено мечом исмаилитов, что когда все лежавшие повсюду мертвые тела были снесены в одно место, то они образовали огромный, подобный горе, холм, с которого можно было вести наблюдение. И так высок был этот холм, составленный из костей, что многие варвары, которые относятся к тому же народу, что и убитые, использовали кости павших вместо камней при строительстве стен, так что крепость стала своего рода гробницей для них. Она высится по нынешний день, и стены ее составлены из камней и костей.

И после гибели большинства своих людей в бойне Петр вернулся с немногими оставшимися в живых в Хеленополис. Турки, намереваясь захватить его, снова устроили ему западню. Но когда император узнал об этом событии и понял, насколько страшной была бойня, он счел, что было бы несправедливо, если бы и Петр попал в плен. Немедленно он призвал катакалона Константина Эвфорбенуса и отправил его с отрядом через море на весельных кораблях на помощь Петру. Турки, видя его приближение, бежали…

Взаимоотношения императора и Гуго Октябрь 1096 г. – январь 1097 г

Анна Комнин

Как мы уже говорили, были среди латинян такие люди, как Боэмунд и его единомышленники, давно жаждавшие завладеть Ромейской империей, подчинить ее себе, с алчностью взирая на нее. Рассматривая намерение Петра отправиться в поход как возможность для осуществления своих планов, они всячески ему в этом способствовали. И чтобы ввести в заблуждение простаков, они придумали, что якобы крестовый поход направлен против турок для отвоевания Гроба Господня, и для этого распродали все свои земли. Некто Гуго, брат короля Франкии[27], кичившийся как Новат своей знатностью, богатством и силой, решил покинуть свою родину и отправиться в путь к Гробу Господню. Приняв подобное решение и стремясь заранее обеспечить себе блестящую встречу, велел передать императору такие безумные слова: «Знай, император, что я царь царей и самый великий из живущих под небом. Поэтому, когда я прибуду, ты должен встретить меня с подобающей торжественностью и оказать прием, достойный моего происхождения».

В это время дукой Диррахия был Иоанн, сын севастократора Исаака, о ком говорилось выше, а дукой флота – Николай Маврокатакалон, он расставил корабли вокруг порта Диррахия на известном расстоянии друг от друга и сам выезжал из города наблюдать за морем, чтобы ни один пиратский корабль не смог проплыть незамеченным. Им обоим самодержец тут же отправил по письму; дуке Диррахия он приказывал внимательно наблюдать за сушей и морем в ожидании прибытия Гуго и немедленно известить о его появлении и встретить его с подобающей торжественностью. А дуке флота был дан наказ не ослаблять своего внимания, не предаваться беспечности и быть все время настороже.

Тем временем Гуго, благополучно достигнув берегов Лонгивардии, тотчас же отправил дуке Диррахия послов, числом двадцать четыре, в сиявших золотом латах. С ними были также граф Церпентирий и Илья, бежавший от самодержца из Фессалоники. Послы сказали дуке: «Да будет тебе, дука, известно, что господин наш Гуго вот-вот прибудет и что он везет с собой из Рима золотое знамя Святого Петра. Знай также, что он – предводитель всего войска франков. Поэтому приготовься принять его и войско так, как подобает по его достоинству, и устрой ему должную встречу».

Пока они сообщали это дуке, Гуго прибыл, как было сказано, через Рим в Лонгивардию. При переправе из Бари в Иллирик он попал в сильную бурю и потерял большую часть своих кораблей вместе с гребцами и воинами. Лишь один челн, как раз тот, в котором находился Гуго, наполовину разбитый, был выброшен на берег между Диррахием и Пали. Здесь чудом спасшегося Гуго встретили двое из тех, кто по приказу дуки ожидали его прибытия, и обратились к нему со словами: «Дука ждет твоего прихода и очень хочет тебя видеть». Гуго тотчас же потребовал коня, один из этих двоих спешился и с готовностью отдал своего коня Гуго. Дука принял его, целого и невредимого, поприветствовал, расспросил, как и откуда он прибыл. Узнав о приключившемся с ним в плаванье несчастье, ободрил его добрыми словами и предложил богатое угощение. После пира он предоставил ему волю, но не полную свободу. Тотчас же известив о нем самодержца, дука ждал, что ему будет предписано дальше.