Юноша перегнулся через поручни и помахал полуголым гребцам. Их узкие бедра были прикрыты лишь чем-то похожим на короткие килты, независимо от пола и возраста. Ауренфэйе смеялись и махали руками, их длинные темные волосы развевал ветер.

Некоторые солдаты Беки приветствовали их восторженным свистом.

— Клянусь Светом!.. — пробормотал Теро, широко раскрытыми глазами глядя на гибкую загорелую девушку. Она в ответ на приветствие взмахнула рукой, и за левым ухом мага появился благоухающий алый цветок. Другие пассажиры лодок последовали ее примеру, так что множество цветов, материализовавшись из воздуха, украсило скаланских гостей.

— У тебя не возникает желания отказаться от обета безбрачия? — спросил Алек, игриво толкнув Теро в бок. Тот ухмыльнулся.

— Ну, ведь это чисто добровольный обет.

— Так нас еще нигде не встречали, — сказала подошедшая к ним Бека. Благодаря чьим-то чарам на ее начищенном шлеме красовался венок из белых и голубых цветов, а длинная рыжая коса походила на букет. Девушка была все еще бледна, отчего веснушки особенно выделялись на коже, но как только показался берег, заставить ее лежать в каюте не мог уже никто.

Стоявшая на мостике Клиа была взволнована не меньше остальных. Сегодня она была в парадном платье и драгоценностях, как и пристало особе царской крови. Освобожденные из положенной в армии тугой косы каштановые волосы волнами легли ей на плечи. Какой-то оценивший ее красоту ауренфэйе украсил принцессу венком и поясом из диких роз.

Алек тоже надел свой лучший наряд, заколов плащ тяжелой серебряной пряжкой с сапфирами. Клиа, заметив пряжку, улыбнулась: это был ее собственный подарок, тайный жест благодарности за то, что юноша спас ей жизнь.

Оглянувшись, Алек с внезапным уколом вины заметил, что Серегил стоит в одиночестве. Он вертел в длинных пальцах единственный белый цветок, доставшийся ему, и смотрел на снующие вокруг лодки.

Алек подошел к другу и встал рядом, касаясь того плечом. Под прикрытием плаща юноша стиснул руку Серегила: даже после всех месяцев их близости публичные проявления нежности все еще вызывали у него мучительное смущение.

— Не тревожься, тали, — прошептал Серегил. — У меня только приятные воспоминания о Гедре. К тому же кирнари — друг нашей семьи.

— Мне придется заново заучивать, кто ты такой, — вздохнул Алек, проводя пальцем по ладони Серегила и наслаждаясь знакомым ощущением костей, сухожилий и мышц под кожей. — Ты хорошо знаешь этот город?

Тонкие губы Серегила смягчила улыбка. Заткнув белый цветок за ухо, он ответил:

— Раньше знал.

«Цирия» и «Конь», напоминающие двух потрепанных штормом чаек, вошли в гавань и встали на якорь у одного из двух сохранившихся причалов. Нагромождения камней в воде были всем, что осталось от нескольких других.

Алек с благоговением смотрел на собравшуюся на набережной толпу. Он никогда еще не видел так много ауренфэйе в одном месте, и издали все они казались удивительно похожими друг на друга, несмотря на то, что количество одежды на разных представителях этого общества весьма различалось. Такие же, как у Серегила, темные волосы, светлые глаза, тонкие черты. Лица не были одинаковыми, конечно, но сильное сходство опасно тем, обеспокоенно подумал Алек, что будешь путать разных людей.

Большинство ауренфэйе носили простые туники и рейтузы; различия заключались главным образом в ярких — красных и желтых — сенгаи. За время путешествия Серегил потратил немало сил на то, чтобы научить скаланцев различать особенности головных уборов, но Алек теперь впервые видел эти изящные тюрбаны своими глазами; они придавали всей сцене красочный, экзотический оттенок.

С более близкого расстояния, однако, юноша начал замечать различия: среди темноволосых попадались все же рыжие и светлые головы; у какого— то мужчины на щеке оказалась большая шишка; сквозь толпу пробирался хромой ребенок; в сторонке стояла женщина-горбунья. И все же все они были ауренфэйе и, на взгляд Алека, прекрасны.

«Любой из них может оказаться моим родичем», — с изумлением подумал юноша: он только теперь начал в полной мере осознавать это. Лица, на которые он смотрел сейчас, гораздо больше напоминали его собственное, чем те, которые окружали его в Керри.

«Цирия» подошла вплотную к причалу, и толпа подалась назад, когда скаланские матросы стали устанавливать сходни для Клиа. Следуя в числе прочих за принцессой, Алек заметил бородатого старика в скаланских одеждах, который вместе с несколькими важными ауренфэйе ждал на берегу.

— Это благородный Торсин? — спросил он Серегила, показывая на старика. Алек несколько раз встречался в Римини с племянницей посла, приятельницей благородного Серегила, но самого Торсина видел лишь издали на каком-то празднестве.

— Да, — ответил Серегил, глядя из-под руки на встречающих. — Старик выглядит больным. Интересно, знает ли об этом Клиа?

Алек вытянул шею, чтобы получше разглядеть Торсина, когда скаланцы и ауренфэйе встретились на набережной. Лицо посла покрывала нездоровая бледность, глаза под седыми бровями ввалились, кожа висела складками, как если бы старик быстро и сильно исхудал. Однако даже несмотря на это, Торсин производил внушительное впечатление своим суровым достоинством. Под простой бархатной шляпой его коротко стриженные волосы были белы как снег, а глубокие морщины на длинном лице появились, казалось, под грузом прожитых лет. Когда же Торсин приблизился к Клиа, суровое выражение сменилось такой неожиданно теплой улыбкой, что Алек немедленно начал испытывать расположение к старику.

Члены делегации Ауренена выделялись из соплеменников своими торжественно белыми тонкими туниками. Впереди всех стояли кирнари Гедре, высокий мужчина с седыми прядями в черных волосах, и молодая белокурая женщина в коричнево-зеленом сенгаи клана Акхенди. Из них двоих она носила больше драгоценностей, что говорило о ее более высоком статусе; ограненные камни в тяжелой золотой оправе сверкали на пальцах, запястьях, шее.

Мужчина заговорил первым.

— Добро пожаловать в фейдаст моего клана, Клиа-а-Идрилейн Элестера Клиа из Римини, — сказал он, пожимая руку Клиа. — Я Риагил-и-Молан, кирнари Гедре. Торсин-и-Ксандус только и говорит о твоей доблести и достоинствах с тех пор, как вчера прибыл в наш город, и я вижу, что он, как всегда, нисколько не преувеличил.

Сняв с каждого запястья по тяжелому серебряному браслету, кирнари преподнес их Клиа. Среди ауренфэйе, как знал Алек из рассказов Серегила, считалось почетным сделать ценный подарок гостю с таким видом, словно это пустяк.

Клиа с улыбкой надела браслеты.

— Благодарю тебя за радушный прием, Риагил-и-Молан Урас Иллиен из Гедре, и за твою великую щедрость.

Следующей к принцессе подошла женщина и протянула ей ожерелье из резного нефрита.

— Я Амали-а-Яссара, жена Райша-и-Арлисандина, кирнари клана Акхенди. Мой супруг находится в Сарикали вместе с другими членами лиасидра. Мне выпало огромное удовольствие приветствовать тебя в Ауренене и быть твоей спутницей в дальнейшем путешествии.