Архип сжимает губы и молча кивает.

Всю дорогу они не разговаривают. Неловкая тишина длится до самого дома.

Ребята поднимаются по лестнице до верхнего этажа. Архип открывает дверь. Кирилл осматривается по сторонам, с любопытством разглядывает убогую обстановку квартиры.

Архип смотрит на него, ожидая вопросов. Но Кир ничего не спрашивает.

– Нам вон туда. – Архип показывает на угол, где стоит коробка.

Кирилл осторожно подходит к ней и заглядывает внутрь.

– Боже мой! – Он наклоняется. – Роднули, откуда вы такие?

– Их мать сдохла на крыше. Они до последнего к ней прижимались. И что мне теперь с ними делать? Они родились совсем недавно… Недоношенные. Молоко из блюдца пить отказываются. Может, они болеют и поэтому не едят? Я никогда не выхаживал новорожденных котят. Ты можешь помочь?

Кир думает несколько секунд.

– Так. Нам нужно положить их на что-нибудь меховое. Конечно же, они не будут лакать молоко – они просто не умеют. Их должна кормить мамка. Так что нам нужно сделать замену кошачьего соска. Нужна резиновая пипетка. Пустой пузырек. И подогретое молоко.

Архип кивает и бежит выполнять поручения. Вскоре котята уже лежат на старой меховой жилетке, она нравится им куда больше, чем кофта – они зарываются носами в мех и больше не ползают беспокойно по коробке.

Ребята снимают с пипетки резиновый колпачок, протыкают кончик иголкой и надевают на пузырек, наполненный теплым молоком.

– Ну, давай, мама-кошка. Тебе выпала честь сделать это первым. – Кирилл протягивает Архипу пищащий комок и пузырек с молоком.

Архип осторожно берет котенка, подносит пузырек. Котенок заглатывает соску. Причмокивая и урча, начинает жадно есть.

Мальчики переглядываются.

– Получилось!

Кормление котят сближает парней, спадает сковывающее их напряжение, и наступает момент, когда бывшие враги даже улыбаются друг другу. Правда, всего на секунду – в следующую Кирилл, сжав губы, переводит взгляд с Архипа на котят.

Архип накормил двоих детенышей, оставшиеся достаются Кириллу.

Вскоре котята, довольно урча, засыпают в своем меховом домике.

Мальчишки сидят у коробки, поджав под себя ноги. Наступает неловкая пауза – что делать дальше? Когда ребята были заняты кормлением котят, они больше ни о чем не думали. А сейчас, когда малыши сыты и мальчикам больше нечем заняться, безделье остро напоминает им, кто они друг другу. Еще минуту назад они были партнерами, их объединяло одно дело. А теперь Кирилл превратился в жертву и предателя, а Архип – в тирана.

– Придумал, как назовешь? – спрашивает Кирилл, чтобы нарушить тишину.

Архип смотрит на коробку.

– Знаю. Кроме одного… Как фамилия Ханны?

– Беккер, – отвечает Кирилл, с опаской поглядывая на Архипа. С чего вдруг он завел речь о Хонюшке?

– Вот теперь знаю. Их четверо… Я назову их Бой, Боб, Брык и Бекка.

Кирилл улыбается, поняв все.

Мальчишки склоняются над коробкой и смотрят на спящих котят.

– Четыре «Б».

– Да, именно так. Четверка, которая, несмотря на все раздоры, тесно связана друг с другом. Четверка, которой никуда друг от друга не деться, – говорит Архип.

Он удивляется своим мыслям… Удивляется, что смог додуматься до этого.

Архип теперь удивляется всему – каким же глупым он был все прошедшие годы! Глупым, обиженным, злобным ребенком, у которого было только одно-единственное желание – крушить и ломать. Ненавидеть и винить всех вокруг в своих несчастьях.

Почему, чтобы понять очевидные вещи, должно произойти большое несчастье? А если бы не было взрыва и его родители не погибли? Неужели он и дальше продолжал бы вести свои войны? Наказывать всех вокруг? Обвинять всех в предательстве?

Архип ждет от Кира каких-то слов, встречного шага, ведь он, Архип, сделал первый шаг к примирению. Он ждет, что Кирилл скажет что-то типа: «Ты действительно изменился, Архип. И я рад этому». И улыбнется. Но этого не происходит. Кир встает с пола и идет к двери.

– Я не справлюсь один, пока они маленькие. Ты сможешь мне помочь? Прийти еще несколько раз? – спрашивает Архип.

Кир, повернувшись спиной к нему, уже готов уходить. Он коротко кивает, не оборачиваясь, и выходит за дверь.

* * *

Спустя несколько дней после взрыва у забора между городками Архип сжигает записку, которую швырнула в него Ханна. Он сжигает ее, чтобы вычеркнуть из памяти написанные там слова. Просто забыть. Но он знает, что это не поможет, – он будет помнить каждое слово, голос в голове будет постоянно твердить ему текст записки, повторять снова и снова, сводя его с ума, каждую минуту напоминая ему, что он – ничто.

Если бы соседи сейчас ненароком заглянули в окно нашего дома, они бы ужаснулись, увидев невообразимый бардак, так несвойственный нашей семье.

На полу гостиной неаккуратно разложены бумажные листовки и конверты, на столе выстроилась целая армия чашек из-под кофе. В центре комнаты на полу гордо стоит подключенный к интернету ноутбук – как он только не взорвался? В браузере штук сто открытых вкладок!

У ноутбука сидит папа – вид у него довольно помятый и всклокоченный. Вместо чашки кофе он подносит ко рту домашний тапок.

Мама выглядит не лучше – она растерянно смотрит на груду листовок, как на разбегающееся стадо тараканов.

Вот уже которые сутки подряд моя семья решает абсолютно нерешаемую задачу – куда отправить меня учиться. В этом году – всего лишь через каких-то три месяца – я заканчиваю школу, и родители в панике: что же делать дальше? Куда пристроить свое семнадцатилетнее чадо?

Почтальон трудится без отдыха – наш почтовый ящик постоянно наполняется новыми рекламными листовками всевозможных учебных заведений. Хорошо, что какое-то время назад после многочисленных споров круг заведений сузился до размеров Германии.

Мама с папой ругаются без передышки – каждый хочет отправить меня в будущее по своим стопам… Но вот протоптанные тропинки у мамы с папой идут совсем в разных направлениях.

– Архитектура, и точка! – Папа теребит растрепанные волосы и дирижирует тапком. – Ханна в детстве любила рисовать. А какие она перед домом дорожки мелом рисовала, помнишь? Ей хорошо даются технические науки – надо отправлять ее в технологические вузы! Штутгартский университет, например… Или Рейнско-Вестфальский. Факультет архитектуры и градостроительства, разумеется…

– Технологический? Смеешься, что ли? Ханне это совсем неинтересно! Ее интересуют гуманитарные науки! Вот, смотри… Франкфуртский университет имени Гёте или Берлинский университет имени Гумбольдта… Там очень хорошие философские и исторические факультеты.