– Исполнителей убьют?

– Возможно, ― епископ скривился, врать не хотелось, ― ты же понимаешь, дело тайное. Хочешь своих спасти ― придумай что-нибудь. Тогда и решим.

Как ни хорошо сработала разведка, а многие нюансы, касательно наличия охраны и конечной точки маршрута ― остались не выясненными. Мы только могли предположить, кому везут золото и сколько его будет. Ермоген лишь обмолвился, что человек, выведавший эту тайну, послал своего сына вслед за обозом, а уж тот как-нибудь известит.

Второй темой разговора стало обсуждение налогов и чеканка монеты. Село, вместе с окрестностями, в котором хозяйничал Свиртил, если считать детей, разрослось до полутысячи человек с гаком. Политика выдачи пяти гривен в качестве подъемных давала результаты. Многие литвины перевезли своих родичей, но основную долю мигрантов составляли беженцы с юга Руси. Земля, как говорится, слухами полнится, а русский народ весьма охочий до дармовщинки. Священнослужителей в первую очередь интересовала церковная десятина, которая высчитывалась после оплаты основных налогов. Полагаться на сознательность ― было не принято, а данные, подаваемые старостой, как-то не увязывались с текущим положением дел. Один только колбасный цех приносил в год шестьдесят гривен чистого дохода, а еще была мельница, пилорама, кирпичный завод, кузница, птицефабрика, столярный цех и мастерская по пошиву одежды. По подсчетам помощников Иннокентия, в казну епископа должно было отправляться семьдесят гривен, вместо заявленных тридцати. И дело все упиралось именно в меркурьевцев. Село обеспечивало себя полностью, но содержание войска сжирало почти всю прибыль, да еще мне доплачивать приходилось. Этого посланные из Смоленска монахи и не учли, подавая свои отчеты. И тут выяснилось, что заблуждался именно я. Церковь требовала оплатить единый налог, с валового дохода, как это делают все уже более ста лет. Сглупил в свое время Ростислав Мстиславович, да и отписал скопцу Мануилу грамотку в одна тысяча сто тридцать шестом году. Десять процентов! С полюдья, с продаж, с мыта, с виры, с гостевых и прочих доходов. Как инвестировать в таких «тепличных» условиях, как содержать войско? Бог с ним этим поповским налогом, кабы я отстегнул главе княжества, а он уже со своей доли оплатил эту пресловутую десятину. Дудки, с меня спросили по полной. Портить отношения не хотелось, и мне пришлось принести сундучок с монетами.

– Это образцы монет, которые можно чеканить в Смоленске, ― сказал я, открывая сундучок. ― Не знаю, приживутся ли они, но с чего-то надо же начинать? Посмотрите, каждый номинал в отдельном мешочке.

Иннокентий вытащил первый попавшийся под руку столбик с монетами, развязал упаковку, взял два кружочка достоинством в четверть гривны и протянул один из них епископу. Следующий мешочек содержал одну пятидесятую часть гривны. Вскоре четыре образца монет лежали на широкой ладони Ермогена, а пятая, размером с копейку, оказалась на столе.

– Качество чеканки превосходное. Только нужны монеты мелкого достоинства, гривной и по старинке расплатиться можно. Да только не каждый смолянин ее имеет. Вот эти, самые маленькие, с белкой, идеально подойдут.

В то время монеты чеканили вручную, с помощью штемпелей и молотка. Одного удара по заготовке для крупной монеты было явно недостаточно. Монеты большого диаметра просто отливали в специальных формах, а затем вручную доводили шероховатости. Именно на изготовление гривен и рассчитывал я. Винтовой пресс уже лежал в ящиках, оставалось только собрать и установить механизм, и мне было непонятно, отчего мое предложение не нашло поддержки.

– Почему только мелкие? – спросил я. – Вы даже не представляете, сколько сейчас в обращении «липовых» гривен. Прутик отливается из серебра пониженной пробы и только сверху приливается тонкий слой серебра высокопробного. На это просто пока не обращают внимания, но поверьте, когда-нибудь муть всплывет и доверие будет подорвано. Княжеству необходимы свои монеты, и желательно разнообразного достоинства. Чем крупнее монета, тем сложнее ее изготовить, следовательно, и подделать. Помимо этого, у нас появится возможность кредитовать население.

Иннокентий ловко подбросил монетку большим пальцем руки, поймал ее, положил на стол ребром и, покатывая насечками гурта по деревянной поверхности, неспешно заговорил:

– Алексий, все это хорошо. Наличие монет укрепляет власть, но где взять серебро для чеканки? Допустим, князь издаст указ, по которому любой житель сможет принести свое серебро и получить взамен готовую монету, за вычетом одной пятидесятой от веса. Кто возьмется чеканить, и понесут ли люди свои богатства? Ведь каждый смолянин потеряет часть нажитого. Нажитого порой непосильным трудом.

– Вам известно, что я ездил в Моравию. Сейчас там полным ходом идет разработка восьми шахт. Долевое участие Гюнтера Штауфена позволяет получать около девятисот пудов серебра. Два раза в год слитки будут отправляться морским путем в Орешек, оттуда в Новгород, ну а затем в Смоленск, где ювелир Барух и станет чеканить. Поначалу, конечно, возникнут сложности, но, думаю, со временем все утрясется.

– Не утрясется! ― воскликнул Ермоген. ― Думай, что говоришь. Я не позволю иудею заниматься чеканкой княжеской монеты.

– Да какая разница, какого вероисповедания ремесленник?

– Чеканкой должны заниматься мы! И только мы. Люди должны доверять новой монете, быть абсолютно уверенными, что она соответствует всем утвержденным параметрам. А это сможет гарантировать только церковь. Ты же предлагаешь прямую дорогу в никуда. Иудей уже через год станет делать их более легкими, а затем и вовсе порчеными. Знаю я их подлое племя, там, где есть выгода, своего не упустят.

– Да уж, приехали. Ваше преосвященство, никто в мире не заинтересован в том, чтобы Русь укреплялась. Я просто предложил свой вариант помощи. Решать вам. В сундуке серебра на сто гривен. Это десятина с моих земель за три года. Большего я не готов платить.

Монеты вновь оказались под крышкой сундучка, Иннокентий запер его на ключ, и мы отправились спать. Если уж Ермоген не понимает, какие выгоды ему были предоставлены, стараясь взять под контроль монетное производство и запороть все на корню, лишь бы получать свой «Schlagschatz»[27], то что говорить об остальных? Теория о происхождении и природе денег – не просто забавный исторический курьез вроде геоцентрической модели Птолемея, в его время казавшейся вполне разумной, но впоследствии развенчанной. Именно на ее базе возникла макроэкономика, стремящаяся объяснить, почему возникают финансовые бумы, почему каждый финансовый пузырь рано или поздно лопается, и как управлять циклами деловой активности. А я тут за один вечер пытался втолковать курс целого семестра. Глупо получилось, надо было все упростить и не надеяться на образованность священнослужителей.