Вала вздохнула, вытерла слезы и добавила более твердым голосом:

– Я постараюсь полюбить эту девочку. Она ведь очень одинока в этом отдаленном замке, как я понимаю. Отцу не до нее, он занят своими мужскими делами. А девочке нужно внимание.

Так они говорили обо всем, что пережили. Леди Адела предпочитала расспрашивать, Вала охотно рассказывала. Когда она говорила о том, что наболело, ей становилось легче. Это Джеймс ее научил, вернее лорд Грей. Про Джеймса надо забыть.

Но однажды и леди Адела не сдержалась. В ходе одного из таких откровенных разговоров она вдруг с болью поведала о том, как родители отдали ее замуж за чужого, старого и очень чопорного мужчину. Как страшно ей было, как трудно. А он ведь никогда не улыбался ей. Призывая в свою постель, брал ее в темноте, только поднимал повыше ночную рубашку. Никогда не видел молодую жену обнаженной и не стремился к этому. О каких ласках речь? Разве что руку поцелует. Она очень надеялась, что их сын не повторит отца в этом отношении. Иначе быть бедной следующей графине Хьюберт.

Вала рассмеялась:

– О нет, Уильям не похож на чопорного и холодного отца. Вон как глаза сверкают, когда девушек молодых видит. Скорее всего, уже тискает их по углам вовсю. В Уильяме много от вас, миледи. Он такой же теплый и светлый, как и вы. И я думаю, что следующая графиня Хьюберт будет счастливой женщиной. Кстати, вы ведь уже, наверное, нашли ему невесту?

Леди Адела грустно покачала головой:

– Невеста была, леди Вала. Совершенно очаровательная девочка, ну просто ангел. Представьте себе голубые, как летнее небо, глаза, золотые локоны, тоненькая, легкая. Но два года назад в этих краях прошла эпидемия и девочка умерла. Ее родители до сих пор безутешны. Она была у них единственным поздним ребенком, и на ее брак с нашим сыном возлагались большие надежды. Все-таки в этих краях граф Хьюберт – большая величина, и породниться с ним хотели бы многие, это высокая честь. Но к тому времени, как умерла Арабелла, Уильям уже стал большим мальчиком, и выбор невесты без его участия стал невозможен. А он отвергает всех. И от кого он взял это упрямство и настойчивость?

– Подозреваю, что от вас, миледи, – лукаво улыбнулась Вала. – Вы ведь тоже отличаетесь ангельским видом, но внутри тверды, как стальной клинок. Думаю, что именно поэтому вас так беззаветно полюбил лорд Грей. Это редкое сочетание в женщине. Уверена, что лорд будет счастлив с вами.

– А уж как счастлива буду я, не сказать словами, – тихонько прошептала леди Адела. – Сколько лет об этом мечтаю. Только при редких наших встречах и согреваюсь в его объятиях, под его взглядом.

Она задумалась и какое-то время смотрела вдаль ничего не видящими глазами – была мыслями со своим любимым мужчиной, в его тепле. Потом встрепенулась и продолжила случайно сложившийся разговор, такой откровенный и прямой:

– А ведь я еще мечтаю родить своему Джеймсу сына – наследника для Гринхила. Я знаю, он хочет этого очень сильно, но молчит. Джеймс понимает, что я не в силах изменить существующее положение дел. Он терпеливо ждет. Боже мой, как же я люблю его! Как рвется к нему мое сердце!

И леди внезапно разрыдалась, бросившись на грудь своей гостье. Все, что она годами держала в себе, таила, никому не показывая, вдруг прорвалось наружу. Она содрогалась от бурных, отчаянных слез, а Вала обнимала ее, гладила по спине и тихонько шептала что-то успокаивающее. Она утешала как могла свою внезапно обретенную подругу. Ибо теперь, излив друг другу накопившиеся в душе переживания, они поистине стали подругами, забыв все преграды, воздвигнутые между ними жизнью.

Через какое-то время слезы леди Аделы иссякли, она подняла голову и взглянула на свою гостью заплаканными, но уже светлыми глазами.

– Прости меня, Вала, – сказала, несмело улыбнувшись, – я вылила на тебя потоки слез. Сама не знаю, как это получилось. Я всегда такая сдержанная. И, пожалуйста, называй меня теперь просто Аделой. Мы ведь с тобой сестры по несчастью, и обе рвемся к лучшей доле. Ты согласна?

– С радостью, Адела, – откликнулась Вала. – Для меня большое счастье обрести настоящую подругу. У меня никогда в жизни не было подруги. Судьба обошла меня и в этом. Зато теперь она преподнесла мне тебя и твою дружбу как прекрасный подарок. И я счастлива, Адела.

Какое-то время женщины сидели молча, раздумывая о том, что только что произошло между ними. Потом Вала робко спросила:

– Я не поняла, Адела, как ты собираешься родить сына своему Джеймсу, ведь тебе уже тридцать. Это поздно. Мне двадцать восемь, и я знаю, что радость материнства уже не для меня, даже если мне очень повезет в жизни и я встречу мужчину, которого захочу назвать отцом своего ребенка. Поздно, Адела.

– Ты дурочка, Вала, – ласково ответила подруга. – Когда люди любят друг друга, женщина может родить в любом возрасте. Вот моя любимая тетка Дебора, которой очень повезло в жизни встретить замечательного мужчину и настоящую любовь, родила своему мужу восьмерых детей, и последнюю девочку произвела на свет, когда ей самой было уже сорок два года. Говорят, поздние дети – свидетельство горячей, неугасающей любви между супругами. Я тоже хочу так, Вала. А у тебя еще все впереди, девочка.

Вала задумчиво покачала головой. Она всегда была уверена, что для нее все уже позади. Новая подруга вселила в нее надежду. Женщина улыбнулась.

– А что касается Уильяма, Адела, – сказала она, – то мне кажется, что голубоглазый и золотоволосый ангел – это совсем не то, что ему нужно. В этом мальчике горит огонь, и ему нужна сильная и смелая подруга жизни. Так я чувствую.

Леди Адела задумалась на какое-то время.

– Может быть, ты и права, Вала, – сказала тихо. – Я как-то не думала об этом.

На этом закончился так внезапно начавшийся откровенный разговор, навсегда сделавший двух молодых женщин, выросших так далеко друг от друга и проживших такие разные жизни, близкими и верными подругами.

К концу дня вернулся гонец, посланный леди Аделой к ее сводному брату в замок Лейк-Касл. Он сообщил, что рыцарь прибудет к сестре завтра ближе к вечеру – у него есть неотложные дела, и он просто не может выехать из своих владений раньше.

С утра началась подготовка к встрече. Ричард Лорэл был нечастым гостем во владениях графа Хьюберта. Мужчины откровенно недолюбливали друг друга. Граф считал брата своей жены ничтожеством, недостойным его высокого внимания. Ричард же искренне презирал родича, считая его слабым и никчемным мужчиной, неспособным без своей охраны защитить ни жену, ни ребенка. Кроме того, его сильно раздражали чопорность и высокомерие графа. Не такого уж он высокого полета птица, чтобы так заноситься. Сам лорд Перси, сильнее и выше которого нет никого на севере, держался с людьми куда проще. И его даже король побаивался. Рыцарь искренне и нежно любил свою младшую сестренку и от души жалел ее – это же надо, такому бездушному старику в руки попала. И он любил своего племянника. Слава богу, мальчик совсем не похож на своего застывшего в гордыне отца – живой, любознательный ребенок, из которого может вырасти настоящий мужчина. Ричард не был во владениях родичей уже четыре года и помнил сына своей сестры еще ребенком. Хотя он сам в таком возрасте… Ну да ладно. Что было, то прошло.