Не успела я протянуть руку к лежащему на полу конверту, как мужчина, сидевший до этого с видом полного безразличия, с быстротою молнии метнулся вниз, схватил конверт и спрятал его во внутреннем кармане пиджака. Я в недоумении уставилась на него, но он, будто не замечая моего изумления, положил газету на сиденье и вышел из купе.

Я толкнула Андрея, который только что открыл бутылочку с соком и намеревался ее выпить.

– Ты видел?! Он украл мое письмо!

Андрей, захлебнувшись, злобно зашипел на меня:

– Твое?!

– Ну не мое, а твое. То есть письмо, которое пришло тебе.

– А может, не мне!

– Ну все равно. Зачем кому-то красть письмо, которое выпало из чужой сумочки?

– Оно тебе нужно?

– Теперь нужно. Может, он за нами следил все это время, чтобы выкрасть это письмо. И мусор воровал. Наверное, думал, что ты выбросил эти письма. А в галерее нас кто-то сфотографировал, чтобы убрать нас подальше и хорошенько порыться в твоих вещах. И в офисе у тебя что-то украли…

Андрей озадаченно посмотрел на меня.

– Пару компьютеров, да и то не с моего этажа. Я на прошлой неделе переехал на третий этаж, а обворовали второй.

– Но ты ведь раньше сидел на втором. Они могли и не знать, что ты переехал.

Брат призадумался. Какое-то рациональное зерно в моих доводах было. Значит, кто-то уже давно следит за ним и может легко сдать нас полиции. Андрей поднялся, снял с полки свой рюкзак, и я быстро засобиралась вслед за ним.

– До ближайшей остановки еще есть время, так что можно пройтись по вагонам и посмотреть, где твой мужчина в странном костюме.

Я огрызнулась:

– Мои мужчины в странном не ходят.

Брат с удовольствием поддержал перебранку:

– Если бы ты не таскала в своей сумке все подряд, сейчас бы не пришлось бегать по вагонам.

– Да, бегать нам пришлось бы потом.

Мирно переругиваясь, мы прошли уже третий вагон, но мужчины нигде не было. Поезд притормозил на станции, и пока Андрей курил, я высматривала в окно тамбура всех входящих и выходящих. Тот, кого мы искали, неторопливо сошел с поезда и направился к небольшому зданию вокзала. Я схватила Андрея за руку и потащила к выходу.

Мы едва успели выскочить, как поезд тронулся…

На перроне уже никого не было, и Андрей злобно посмотрел на меня:

– И где нам теперь его искать?

– Можно спросить на станции. Может, кто видел.

– Он мог взять такси и уехать куда угодно, хоть обратно в Прагу.

В здании вокзала никого не было, если не считать уборщицы, которая старалась замести следы пассажиров с последнего поезда. Она, конечно, никого не видела. Нет, никакой мужчина в странном костюме в здание не заходил. Андрей опять нахмурился. И почему юристы такие ворчливые. Единственное, что нам удалось выяснить, это название города, в котором мы оказались, – Кутна Гора. Ну, хоть какая-то польза, мы все равно сюда собирались.

– Я по справочнику помню, что город, хоть и маленький, но под охраной ЮНЕСКО. Здесь в лесу на краю города стоит собор покруче Нотр Дама парижского.

– Соборы – это для добропорядочных туристов. А нам бы сейчас найти тихое место да горячий кофе.

Мы вышли со станции и пошли по мосту над железнодорожными путями. Дальше дорога раздваивалась. Можно было идти налево, где историческая часть города, или направо, где жилые кварталы. Я подумала, что мужчина был не из тех, кто приехал осматривать достопримечательности, и решительно повернула направо. Мысль о том, что он совсем не был похож на тех, кто здесь живет, пришла мне позже.

1412 г. Кутна Гора. Чехия.

Почти сто лет прошло с тех пор, как догорели погребальные костры в Седлецком монастыре и монахи привели в порядок свое хозяйство. Но размеренная жизнь не спешила возвращаться. Все жили в тревожном ожидании вестей из Праги, где уже начинались гуситские волнения. В окрестностях Кутной Горы все чаще стали появляться вооруженные всадники, и местная знать уже никуда без охраны не выезжала.

Первые отряды крестьянских ополчений пришли в Кутну Гору в первых числах мая. Жизнь в окрестностях замерла, никто без крайней нужды старался не показываться на улицах. Монастырские ворота были заперты уже несколько дней, и ни один торговец не стучал в дубовую дверь, выкрикивая названия товаров.

Когда тени на дворе стали длиннее, в кабинет Бернара вошли двое. Монсеньор ждал их.

– Я пригласил вас, чтобы обсудить, как перевезти серебро в новый костел на окраине города.

Равви удивился:

– Перевезти? Зачем?

– Скоро здесь будут передовые отряды Яна Жижки, и Седлецкий монастырь будет как головешка в костре. Хорошо, если хоть что-то останется.

Равви задумался:

– Тайно перевезти несколько телег по улицам, где даже кошки не ходят?

– Значит, нужно создать на улицах толпу. Организуйте крестный ход или еще что-нибудь…

Антуан взял слово:

– Я мог бы отправиться в стан самого Жижки.

Бернар с Равви переглянулись:

– Зачем?

– Попробую договориться с крестьянским вождем. Может, удастся сохранить Седлецкий монастырь…

Антуан вернулся через десять дней с плохо скрываемой тревогой на лице. Бернар, едва взглянув на помощника, все понял:

– Наш старый приятель де Монбар?

– Как вы догадались, Монсеньор?

– У этого крестьянского войска слишком хорошая организация. Значит, у господина Жижки профессиональные консультанты. Среди местной знати мало кому нужна война на заброшенных лесных землях. Но войско Жижки, как ни странно, движется именно сюда. Значит, сведения о наших серебряных рудниках дошли до Труа.

Бернар подтвердил предположения Антуана:

– Вчера я встретил госпожу Бланку при дворе нашего великолепного короля Зигмунда.

– Бланку?

– Мой дорогой Антуан, она вращается при дворе и поставляет самые надежные сведения в стан гуситов. К тому же в Кутной Горе чеканят треть серебряных монет, которые имеют хождение по Европе. Поэтому королевский двор частенько нас навещает.

Антуан усмехнулся.

– Я говорил с Жижкой. Он поклялся не трогать монастырь.

– При таком раскладе я бы не очень-то полагался на его слова.

Антуан возразил:

– Он завоевал уважение своих солдат тем, что всегда держит слово.

– Мой друг, всегда найдется тот, кому не интересен ваш авторитет. Посмотрим, что из этого получится.

Не прошло и двух недель, как войско гуситов взяло город. Пожары и грабежи, неизбежные спутники победителей, стали частью жизни горожан. По мощеным улицам до обеда по направлению к шахтам двигались процессии людей, одетых в белое. Победители не утруждали себя расходами на казнь тех, кто оказал им достойное сопротивление. Монахов и шахтеров, выступивших на стороне якобитов, сотнями сбрасывали в шахты и засыпали отработанной горной породой.