было шесть утра. Через десять минут к станции подойдет транзитный поезд, так что нужно поторопиться.

Бросив взгляд на револьвер, которым я прижал бумаги к столу, я взял его с собой. Да, оружие. Уже перебранное и смазанное, оно блестело в свете лампы. Пришлось проводить его капитальную чистку и уход. Снег и попадание воды во внутренний механизм ему на пользу не пошло. Ржавчина появилась, патроны отсырели. Сейчас все нормально. Это мелкая проблема, которая легко решается.

Другое дело человек. Я до сих пор отхожу после того дня, когда я валялся без сознания в снегу и был насильно превращен в мага. Кашлять и харкать кровью перестал — это да, но самочувствие еще квелое. Быстро устаю. Руки, ноги по утрам выкручивает. Дыра на месте правого уха еще не зажила, как следует, но по сравнению с самочувствием в первый день, я еще неплох. Иду на поправку.

Собравшись (бронежилет, оружие, топор) — я пошел встречать поезд. Мне снова нужен десятый вагон и начальник поезда, с которым я и отправлю свое письмо-отчет дальше. А уж что решат по моему поводу в Прибрежном… не знаю.

Вышел на улицу, вздохнул полной грудью свежего воздуха и на душе полегчало. Все эти дни я накручивал себя, трогал за нос, смотрел в зеркало, а по сути — так ли плохо то, что со мной произошло? Я ведь мечтал стать магом? Мечтал. Вот и стал им. А проблемы… Все с ними сталкиваются. Путь мага — это путь познания. И я только в начале этого пути. И первым что мне нужно познать — это себя. Разобраться в том, что я получил, поставить свой нос себе на службу и двигаться дальше, в надежде, что смогу исправить то, что сотворили со мной ведьмы. Все же гигантский нос меня смущал.

— Ту-ту-ту-у-у, — показался поезд, издав несколько длинных, тревожных гудков.

Чем ближе он подходил, тем заметнее становилось, что с ним не все ладно. И я говорю не о ворохе раскаленных искр из-под колес.

Скрежет.

Надо же. Я покачал головой. Четвертый, седьмой, одиннадцатый, — считал я, — тринадцатый, пятнадцатый, девятнадцатый, двадцать первый и последний вагоны — разрушены всмятку. Перекорежены. Дыра на дыре. Все в дыму и потеках крови. Ужас.

Как только поезд со страшным визгом остановился — не обращая на меня внимания, из него выскочили солдаты и несколько проводников, которые помогали взмыленным и нервным военным закреплять провисшие шланги, что держались на каких-то хомутах и соплях. Вдоль состава бегали механики, давая указания и решая проблемы, которые без них не решались. Пассажиры поезда сидели внутри. Из них наружу никто не вышел. Бронестворки опущены, но часть из них отсутствовала, и на их месте была чернота провалов мертвых купе.

Мне удалось заглянуть в одно из таких «окон». Не понравилось. Чужие вещи раскиданы по полу. Белые простыни залиты кровью. Брошенные детские игрушки на полках. Части тел…

Отдернувшись, я проклял свое любопытство.

— Что с вами случилось?! — Спросил я первого же человека рядом. Простого солдата, потормошив его за плечо.

— А?!

Тот бросил на меня затравленный взгляд, заметил мой нос, но ничего не сказал, и шутить не стал. Медальон мага сегодня висел у меня на груди, и звезда неофита в нем горела и светилась ярко.

— Нападение! — Зло цыкнул он, перевязывая какой-то рваной тряпкой шланг, ведущий от железных колес под днище вагона. Из него так и хлестало жидкостью. По запаху — смазка на основе дегтя. Сам солдат тоже пах интересно. Порох, кровь, страх, опасение. — Херня какая-то.

— Не ведьмы? — Уточнил я.

— Нет.

Суета стояла страшная. Я не стал больше отвлекать солдата и побежал искать начальника поезда. Нашел его у первых вагонов, в которых собрали самых тяжелораненых пассажиров. Сам начальник поезда — целый бакалавр тоже был ранен, но в сознании и даже руководил другими, отдавая приказы с койки.

— Давай, — забрал он мой отчет. — Свободен! — Рявкнул он, и я не решился спорить с разозленным бакалавром и ушел.

Они торопились добраться до города, где есть нормальная больница. В деревнях оказать им помощь было некому. А здесь остановились только из-за очередной поломки.

Пока они не уехали, я успел расспросить еще парочку человек о том, что случилось. Узнал до обидного мало. Напали ночью. Все фонари разом и дежурный свет в вагонах пропал. Его словно высосали.

В темноте солдаты открыли огонь во все стороны, но это мало помогло. Твари, которые напали, легко рвали металл руками. А стоило им пролезть в вагоны, как там их уже ничего не могло остановить. Живых в тех вагонах не осталось. Спаслись — чудом. Машинист сумел увести поезд и не дать себя остановить. Он подлил в двигатель особую выращенную на источнике присадку к топливу, от чего керосин вспыхнул с новой силой, выделив в десять раз больше усилия и разогнав локомотив до умопомрачительных скоростей. Твари, чье описание разнилось от солдата к солдату, просто попрыгали с разогнавшегося поезда, утащив с собой оставшихся в живых людей из покореженных вагонов.

— Господин бакалавр вызвал помощь, — рассказывал мне, что произошло самый словоохотливый из людей, которого мне удалось разговорить. Парень солдат, не старше меня возрастом. Третий год служит на железной дороге, и такое видит впервые. — Он владеет заклинанием телепатии, так что Прибрежный уже знает о произошедшем. С ближайшей военной заставы уже должны выйти боевые маги и егеря. Будут искать пропавших людей и тварей, что на нас напали.

— Думаешь, справятся?

— Не знаю… — Понизил солдат голос до шепота. — Пошлют бакалавров и опытных егерей. Они конечно сильны, но сам понимаешь…

Я кивнул. Так-то, да. Неофиты владеют одним заклинанием. Мы личинки магов, на которых никто в бою не рассчитывает. Ученики рыба покрупней, но их заклинания недостаточно сильны. Драться с тварями, что рвут металл как бумагу? А вот бакалавры с их шестью заклинаниям и водой внутреннего моря цвета верхний? Сложный вопрос. Зависит от навыков бакалавра. Я только в теории представляю себе их силу.

Мы с этим парнем попрощались, и он на ходу запрыгнул в вагон, пока поезд, скрипя колесами, сдвинулся с места, разгоняясь медленнее, чем обычно.

Не смотря на то, что сейчас шесть утра, суету у перрона и поезд — его плачевное состояние заметили в деревне, но когда сюда прибежали первые любопытные, одним из которых был староста, он уже отходил, напоследок оставив нам на память запах жженых проводов, резины и крови. А еще окровавленные бинты, оставленные на снегу. Перевязку солдаты делали на ходу.

Так я оказался окружен деревенскими. И