— Предположим, вам известно, что за вами охотится хладнокровный, опытный, знающий свое дело убийца, который поставил своей целью вас уничтожить. У вас есть право первым его прикончить?

— При обстоятельствах, которые я вам описал, — ответил Мейсон.

— Я знаю. Но, предположим, вам известно, что человек собирается вас убить и охотится за вами. Он следит за вашим домом, сидя в машине и держа на коленях автомат, а вам удается выскользнуть через черный ход таким образом, чтобы он вас не заметил. Разве в таком случае вы не имеете права прострелить ему голову и быть оправданным?

Мейсон покачал головой.

— Почему нет?

— Потому что в такой ситуации у вас была возможность позвонить в полицию и попросить у них защиты.

Она усмехнулась с упреком в голосе.

— Просить у полиции защиты от человека, которого я имею в виду, это все равно что просить их защитить тебя от оспы или чумы… Этот человек просто проскользнет сквозь пальцы полиции — ему это не составит труда, а ты окажешься трупом еще до наступления утра.

— Вы просили меня объяснить вам пункты закона. Я это сделал. Я не пишу законы. Я их изучаю.

— Моррис сказал мне то же самое, но я ему не поверила. Мне это кажется несправедливым. Но он, как и вы, утверждал, что таков закон, а поэтому вы не одобрите то, чем он занимается.

— А чем он занимается?

— Вы слышали когда-нибудь о Джордже Файетте?

— Вы его знаете? Я хотел бы кое-что о нем выяснить.

Она горько засмеялась.

— Много людей хотели бы что-нибудь о нем выяснить. Он — убийца.

— Продолжайте, — попросил Мейсон.

— А в настоящий момент он пытается прикончить Морриса и меня.

— Почему?

— Это как раз то, что мне требуется разузнать. Я предполагаю, потому, что я — возлюбленная Тома Седжвика.

— А кто такой Седжвик?

— Его разыскивает полиция. Пытаются повесить на него убийство.

— Так что вас и Морриса Албурга пытаются убить?

— Все правильно.

— Почему? Не вижу смысла.

— Судя по вашему поведению, вы мне не верите.

— Очень возможно.

— Послушайте, нельзя спорить с фактами. Файетт пытался пристрелить меня в том переулке, который проходит за рестораном Албурга.

— А что конкретно тогда произошло? — поинтересовался Мейсон.

— Файетт следил за мной, пытаясь отправить на тот свет. Он вошел в ресторан с единственной целью: напугать меня, чтобы я бросилась бежать. Он, естественно, предполагал, что я воспользуюсь черным ходом. Если бы я хоть чуть-чуть подумала, то поняла бы, чего он добивается. Даже с влиянием, деньгами и наглостью Файетта нельзя рассчитывать застрелить женщину в переполненном ресторане, а потом просто взять и уйти. Однако ему приходилось совершать подобное и выходить сухим из воды. Невозможно рационально мыслить, если на тебя смотрит Джордж Файетт. Вы будто как кладете руку на камень и замечаете, что рядом колечком свернулась змея. Рядом с ним испытываешь похожие ощущения.

— Рассказывайте дальше, — подбодрил Мейсон, когда она замолчала. — Мне нужно знать, что конкретно произошло.

— Я вылетела из ресторана. Файетт как раз этого и хотел. В машине меня поджидал его сообщник. Файетт спокойно с невинным видом сидел за столиком и притворялся, что наслаждается ужином. А я сломя голову кинулась в подстроенную им ловушку.

— Что произошло, когда вы оказались в переулке?

— Сообщник Файетта пытался заставить меня сесть к нему в машину. Я оказалась настолько перепугана, что бросилась бежать дальше. Это, видимо, нарушило их планы. Им просто не пришло в голову, что я не сожмусь, как гармошка, и не сяду в машину, как хорошая маленькая девочка. Я сделала то, чего никто не предполагал. Я понеслась дальше по переулку. Когда сообщник Файетта сообразил, что надо стрелять, я уже покинула линию огня. Он нажал на газ, чтобы догнать меня, машина дернулась, в результате чего дверца захлопнулась. Он выстрелил во второй раз, но пуля прошла сквозь дверцу. К тому времени я уже неслась в панике и подбегала к оживленной улице, ничего не соображая. Я вылетела прямо под колеса движущегося автомобиля. В общем, это все. Я пришла в сознание в больнице и поняла, что о моем местонахождении сообщат в газетах или его будет несложно выяснить через справочную, поэтому Файетту не составит труда до меня добраться. Я встала с постели и обследовала палату, в которую меня поместили. Я нашла в шкафу свои вещи. Меня все еще покачивало из стороны в сторону, но я все равно оделась и сбежала из больницы. Естественно, я сразу же связалась с Моррисом.

— А что сделал Моррис?

— Нашел мне кое-какую одежду и предоставил шанс скрыться… Но, конечно, Моррис сам очень расстроился, поскольку понял, что Файетт одновременно охотится и за ним.

— Так что сейчас Албург предпринимает шаги, чтобы избавиться от Файетта?

— Скорее всего, мне не следовало вам этого говорить. И я не произнесу этих слов. Я просто заявляю вам, что в настоящий момент Моррис занят делом крайней важности и у него нет возможности связаться с вами, пока… в общем, в течение следующих трех или четырех часов, но он написал вам эту записку, чтобы вы понимали ситуацию.

— Хорошо, что вы от меня хотите?

— Мне довольно сложно ответить на этот вопрос. Вы, в общем-то, не особо рветесь к сотрудничеству. Вы до сих пор относитесь ко мне с подозрением.

— Вы меня обвиняете в этом?

— Да.

Мейсон расхохотался.

— Моррис написал вам записку, не так ли? — спросила она.

— Нет.

— Что вы хотите сказать?

— Подпись внизу — какие-то неразборчивые каракули. Я не уверен, что она сделана его рукой. Я не знаю, как он подписывается.

— Это его подпись. Он при мне расписывался.

— Но тем не менее это непонятная загогулина.

— Он очень торопился. Его голова была занята другим.

— Письмо напечатано. Легче было написать его от руки, чем отстукивать на машинке. К тому же от руки получилось бы быстрее.

— Откуда вы знаете? Может, он быстрее печатает, чем пишет.

— Не дурите. Это письмо напечатано не профессионально, а двумя пальцами.

— Не исключено, что мистер Албург находился в таком месте, где не мог писать. Предположим, он скрывается. Он сказал кому-то, что именно хочет написать, этот кто-то отпечатал нужный текст на машинке, а потом отнес мистеру Албургу на подпись.

— Или нацарапал свой собственный вариант подписи мистера Албурга, — добавил Мейсон.

— О, вы, адвокаты, всегда подозреваете всех и вся! — воскликнула молодая женщина. — Мне тошно от вас.