— Неплохо придумано, — похвалил Мейсон.

— Рутинная техника, — ответил Дрейк и зевнул.

— Да, дичь мы загнали…

— Она — Дикси Дайтон?

Мейсон улыбнулся и ответил:

— Она сказала, что она — Дикси Дайтон.

— И? — не понял Дрейк.

Мейсон покачал головой.

— К чему ты клонишь?

Мейсон достал из кармана носовой платок и протянул Дрейку.

— Видишь, здесь три пятна, сделанных помадой, рядом с которыми авторучкой написаны цифры один, два и три? Что ты можешь сказать по этому поводу, Пол?

— Ты провел бурную ночь.

— Хватит шутить. Что ты думаешь о помаде? Одна и та же во всех случаях?

— Два пятна оставлены одной и той же. Третья чуть-чуть светлее. Я бы… нет, минутку… все из одного тюбика. Оттенок один и тот же.

— Я тоже так считаю, — согласился Мейсон.

— Ты что, развлекался с тремя разными девушками? — спросил Дрейк.

Мейсон достал из кармана тюбик и объяснил:

— Пятно номер один оставлено помадой с губ девушки, представившейся Дикси Дайтон; пятно номер два — помадой, которой снизу на столешнице вот этого столика сделана надпись, а пятно номер три — помадой из тюбика, который я сейчас держу в руке.

— Что-то написано на нижней стороне столешницы? — спросил Дрейк.

— Да.

Мейсон перевернул столик, чтобы Пол Дрейк прочитал текст. Детектив присвистнул, а потом поинтересовался:

— Как, черт побери, тебе удалось это обнаружить, Перри?

— Элементарно, дорогой Ватсон, — улыбнулся адвокат. — Тюбик с помадой валялся на полу. Обрати внимание — он покрыт золотистой фольгой, от которой отражается свет. Его не заметил бы только слепой.

— Но я все равно не понимаю, как так получилось, что ты решил перевернуть столик, — признался Дрейк.

— Взгляни на эту помаду, — предложил Мейсон. — Женские губы очень ровные. А этой помадой явно проводили по какой-то шероховатой поверхности, в результате чего остались линии, причем довольно глубокие. Естественно, я стал осматривать все вокруг, чтобы выяснить, где ее еще могли использовать, за исключением женских губ.

— И обнаружил столик?

Мейсон кивнул.

— Минутку, Перри. Не исключено, что тут все правда. Предполагалось, что ты встретишься здесь с Моррисом Албургом?

— Да.

— И… Черт побери, Албург и какая-то женщина, возможно Дикси Дайтон, находились в этой комнате. Кто-то вошел, направил на них револьвер и…

— Взгляни на кровать, — предложил Мейсон. — На покрывале остался отпечаток револьвера. Он очень четкий.

Дрейк посмотрел туда, куда указывал пальцем Мейсон, и воскликнул:

— Черт побери, так оно и есть, Перри… Да, это все решает! Все становится ясно. Они были здесь. Они знали, что их собираются прикончить, и решили оставить тебе какое-то послание. Они ведь не могли написать записку, поэтому девушка притворилась, что хочет получше выглядеть, открыла сумочку, достала помаду и стала вертеть ее в руках. Все происходило естественно, и никто не заметил, как она украдкой нацарапала для тебя информацию. Она боялась, что ты обнаружишь запись слишком поздно, чтобы помочь им, поэтому бросила тюбик на пол, надеясь, что его-то ты заметишь. Затем они приставили к ее боку револьвер и заявили, что пора идти.

— Звучит логично, — без всякого энтузиазма в голосе сказал Мейсон.

— Боже! — воскликнул Дрейк. — Не могу понять, почему ты так спокоен, Перри. Надо немедленно приниматься за работу. Давай попытаемся расшифровать, что здесь написано. Давай… Что ты думаешь? Может, лучше вызвать полицию?

— Да.

Дрейк посмотрел на адвоката и заметил:

— Ты самый ужасный человек, которого я когда-либо знал, Перри. Иногда ты так увлекаешься чем-то, что в три часа ночи поднимаешь меня с кровати, затем теряешь зря время, считаешь, что подобное послание — это что-то в порядке вещей, и совсем никуда не торопишься. Твои клиенты в опасности. Найдем мы их живыми или мертвыми, зависит от того, как много времени у нас займет расшифровка этого послания и их розыск, чтобы помочь им.

— Возможно.

— Что, черт побери, не так? — взорвался Дрейк.

— Предполагается, что эти буквы и цифры писались украдкой на нижней стороне столешницы женщиной, притворявшейся, что она играет с помадой. Когда ей удавалось каким-то образом отвлечь внимание тех, кто захватил их в плен, она что-то царапала — сколько удавалось. Ты пришел к такому выводу, Пол?

— Да, мне кажется, что все происходило именно так, — кивнул детектив.

Мейсон достал из кармана блокнот, положил на колено и объяснил:

— Предположим, это верх стола. Возьми карандаш и напиши слово «помоги».

— Но что это докажет?

— Пиши.

Дрейк сделал то, что велел Мейсон.

— А теперь переверни блокнот. Представь, что это низ стола. Ты сидишь за столом. Если тебе это поможет, приставь блокнот к нижней стороне стола. Снова пиши слово «помоги».

— Готов на все, только бы оказать вам услугу, господин адвокат, — с сарказмом в голосе сказал Дрейк. — Но мне кажется, что мы просто зря теряем время.

Детектив сел на стул. Мейсон приложил блокнот к нижней поверхности стола и прочно удерживал его. Дрейк написал слово «помоги».

Мейсон положил блокнот на стол.

— Да будь я проклят! — воскликнул Дрейк. — Давай еще раз попробуем, Перри.

Мейсон снова приложил блокнот к столешнице снизу, и Дрейк еще раз написал слово «помоги». Сыщик покрутил блокнот в руках и с сомнением покачал головой.

— Да, для меня это новость, — признался Дрейк. — Естественно, все логично, когда поразмыслишь, но мне это просто не приходило в голову.

— Если ты пишешь что-нибудь на нижней стороне, все выглядит совсем не так, как если пишешь наверху, — заметил Мейсон. — Теперь приставь блокнот к зеркалу. Видишь, слово «помоги» смотрится так, как и должно. Дети часто играют в «зеркальное письмо». Это его пример.

— Поэтому ты пришел к выводу, что это послание не писалось человеком, сидящим за столиком?

— Оно писалось тем, кому совершенно не обязательно было делать это украдкой, — уверенно заявил Мейсон. — Она просто перевернула столик и написала послание.

Дрейк кивнул.

— Это послание может оказаться ловушкой, — сказал Мейсон.

— Каким образом?

Мейсон проигнорировал вопрос и продолжал размышлять вслух:

— Можно вполне определенно утверждать, что это фальшивка, поскольку эти буквы и цифры невозможно было написать таким образом, как хотели представить. Следовательно, у писавшего имелась какая-то причина, чтобы оставить это послание.