— Знаю, как тебе хорошо, — усмехнулась она. — По воскресеньям хоть отдыхаешь?

— Иногда.

— Ну, так что, кредит брать будешь?

— А надо?

— Может, я для тебя старалась?

— Может?

— И для тебя тоже!

— Что у тебя с ним?

— Ну, любовью это не назовешь. Замуж он не предлагает… Да я не очень-то и хочу… На Канары вот слетали…

— Кто-то на нарах, кто-то на Канарах…

— А я Миху стрелять не заставляла!

— Я слышал, ему двенадцать лет дали.

— Ты же не станешь меня в этом винить? — нахмурилась Лиза. — Я сделала все, что в моих силах…

— Верю.

— Так что мне Оскару насчет кредита сказать?

— Ну, если ты ради меня…

— Зря прикалываешься! Оскар сейчас реальный человек. Слышал про залоговые аукционы? Так вот он там не хило поучаствовал. У него теперь своя нефтяная компания будет… Он с тобой даже не встретится, ты для него — пшик!

— Ну, в залоговых аукционах я действительно не участвовал.

— Еще бы! Это не для простых смертных. Тут нужно избранным быть… Хочешь быть избранным? — раззадорилась Лиза.

— Кем?

— Ну, не мною же!

— А почему не тобою?

— Мною ты уже избран… Приедешь сегодня ко мне? — завлекающе улыбнулась она.

Я сказал «да». Прежде всего я не мог отказать в удовольствии самому себе.

На улицу Буденного ехал, сожалея о своем проступке перед Симой, но Лиза очень быстро заставила меня забыть о супружеском долге. Ненадолго, всего на пару часов, но тем не менее…

На эти пару часов я и ехал к Лизе, но, увы, остался с ней до утра. Она сказала, что завтра надолго уезжает, и этим купила меня. А Симе я позвонил и объяснил, что у меня важная встреча с клиентом, которая переросла в дружеские посиделки. Мне было стыдно, но я ничего не мог поделать. И Сима мне была бесконечно дорога, и Лизу я хотел как одержимый…

Осенний дождь за окном, холодный ветер. В принципе, мне все равно, лето на дворе или зима, на мою работоспособность это не влияло. И плохая погода меня не пугала. Но зимой сложнее добывать и транспортировать сырье, возможны перебои с подачей электричества. А работать надо…

Моя маленькая мечта сбылась, я взял третий завод. И на этом пока решил остановиться. Со вторым заводом еще не совсем разобрался, и этот нужно было налаживать. Оборудование там дохлое, и легче было закупить новое, чем восстанавливать старое. Именно эту проблему я сейчас и решал. Сидел в своем кабинете и ломал голову над сложностями прогресса.

Я решил перевести этот завод на производство элитного гиперпрессованного кирпича. Нашел поставщика, определился, какое оборудование мне нужно, но платить не торопился. Деньги в принципе, были, но я не хотел отдавать их сразу. Хотел взять товар в рассрочку, и мне в принципе шли навстречу, но на условиях, которые надо бы смягчить. Одним словом, я торговался, ничуть не стесняясь прикидываться бедным родственником…

И гидравлический пресс-автомат я возьму, и смесительно-загрузочный комплекс, и систему аспирации, еще комплекс тепловлажной обработки, станки для колки кирпича. Но и этого мало. Нужно ломать всю технологическую цепочку — от сырьевой базы до склада готовой продукции. Для гиперпрессованного кирпича требуется не глина, а известняк, цемент и пигмент, и все это надо доставать, причем по оптимальной стоимости…

Бытие определяет сознание — как свое собственное, так и чужое. Как ты живешь, так и относятся к тебе окружающие. Так было раньше, так есть и сейчас, ничего с древних времен не изменилось. Живешь в сухой просторной пещере, охотишься в богатых угодьях, носишь леопардовую шкуру, огонь в твоем очаге поддерживает красивая женщина — хвала тебе и уважение. Живешь под открытым небом, питаешься падалью, нечем прикрыть зад, женщины шарахаются — хула тебе и поношение. Но не все так просто.

У меня было два завода, серьезные перспективы роста. Это богатые «охотничьи угодья». И дом я строю, значит, будет «пещера». Я успешный человек, и многие так считали. Многие, но не все. Для Оскара Даниловича Полубоярова я — никто, пыль под ногами. Он даже не стал встречаться со мной. Отдал распоряжение, один из его замов принял меня, нехотя выслушал и распорядился выделить мне деньги под залог двух заводов. Сумму я получил большую, на относительно выгодных условиях, после чего у меня возникло ощущение собственного ничтожества. И еще я почувствовал свою зависимость от Лизы. Это ведь она уговорила своего банкира посодействовать мне. На языке тела уговорила…

Лиза спала с Полубояровым, но, как ни странно, я почти не ревновал ее. Будь на ее месте Сима, я удавил бы и Оскара, и ее саму. За Симу я готов был рвать и метать, потому что она — своя женщина. В доску своя. И Лиза не чужая, но при этом она — вольная птица. Ее не удержишь. Сегодня она с одним, завтра с другим — и с этим нужно было смириться. Не будет Оскара, появится кто-то другой. Можно было, конечно, взять ее за горло, прижать к стенке и запереть в золотой клетке. Но я не хотел усложнять наши отношения. Пусть все остается как есть.

Она пропадала в Москве, время от времени приезжала в Горанск, звонила мне, и я отправлялся к ней на улицу Буденного с кавалерийским наскоком. После чего наступало затишье, в котором я был счастлив со своей Симой.

По Лизе я не страдал и даже не хотел, чтобы она возвращалась, но точно знал, что примчусь к ней по первому звонку…

— Вадим Борисович, тут вам… — прихрипел в динамике голос секретарши.

Я оторвал голову от бумаг. Лизе ничего не стоило приехать на завод, пройти ко мне в кабинет. Может, и сейчас она ко мне рвется?..

Но в кабинет вошли внушительного вида парни, одного из которых я узнал сразу. Этого качка я видел рядом с Михой. Мне тогда отбили голову, я плохо соображал, но парня запомнил. Этот крупный, скошенный в сторону нос, мощные скулы, толстые губы…

— Нефедов? — исподлобья глядя на меня, угрюмо спросил качок.

— Допустим. — Я поднялся со своего места и показал гостю на стул за приставным столом.

— Я — Шильник! — Он не просто сказал это, а громыхнул голосом. Как будто гром и молнию на меня наслал.

— Наслышан, — сказал я, стараясь сохранять самообладание.

Почти год прошел с тех пор, как посадили Миху, а его бандиты пожаловали ко мне только сейчас.

— Догадываешься, зачем я пришел? — ухмыльнулся Шильник, усаживаясь за стол.

— Догадываюсь.

— Это наша территория.

— Так никто и не спорит.

— И не спорит, и не претендует. Поэтому ты здесь как сыр в масле катаешься.

— А можно без предъяв? — спросил я.

— Что?! — взбычился Шильник.

— Я все понимаю и готов платить, так что не надо на меня давить. Давай спокойно все обсудим.