– Пригласи, только не груби!

– Как можно, – оскорбился он, – это же наш!

В голосе прозвучала нежность, тучного Рокгаллера в армии уважают, все знают, что он оставил все свои роскошные дворцы в Штайнфурте, чтобы принять участие в смертном бою с филигонами, а затем еще с императорской армией Германа Третьего в неведомых землях на той стороне океана.

Столичный градоначальник вошел с несвойственной для его огромной и грузной фигуры поспешностью, быстро отвесил с середины кабинета учтивый поклон.

– Ваше величество…

Я окинул его придирчивым взглядом. Рокгаллер должен бы на харчах градоначальника столицы империи раздобреть еще больше, но здесь как бы теряет накопленные на Севере запасы висцерального жирка, стал двигаться быстрее, даже величаво замедленная речь иногда переходит в несвойственную ему скороговорку.

– Сэр Рокгаллер, – ответил я. – Садитесь, рассказывайте. Вдруг хоть у вас новости получше.

Он послушно сел, на этот раз легко втиснул мощный зад в узкое для него кресло, опустил на столешницу стопку бумаг.

– Ваше величество, развернутый доклад о положении дел в столице!

– А в прошлый раз…

Он уточнил:

– В прошлый был о мерах безопасности, а сейчас по вашему указанию сделан упор на хозяйственную деятельность. Позвольте по пунктам…

Я слушал, просматривал бумаги, что он подавал по листку, комментируя по ходу, чувствовал, как медленно разгорается надежда на возрождение ремесел и даже промышленности.

Великие Маги с высоты своей мощи обеспечивали существование королевств, не позволяя затевать большие войны, а также не допускали большой засухи, катастрофических наводнений или опустошительных налетов саранчи, но не обращали внимания на мелочи типа стычек королевств за пограничные города или вражду между крупными кланами.

Потому крестьянство везде пашет и сеет, разводит скот, изощряется в способах засолки мяса и рыбы, развивается кустарный промысел в селах насчет выделки шкур, а отсюда всего шажок от прялки до ткацкого станка, а дальше помчится даже без подстегивания.

– Хорошо, – сказал я. – Вот этим цехам, что работают лучше других, хорошо бы еще какое-то поощрение.

– Получают больше прибыли, – напомнил он, – какие еще поощрения?

– Вы правы, – признал я. – Лучшее поощрение – высокая прибыль. Но пусть знают, императору нравится их рвение в работе. Нам это ничего не стоит, а они будут работать еще лучше!

– Логично, – согласился он. – В вас чувствуется хозяйственник, ваше величество!.. Вы точно не управляли какой-то отраслью? Сельским хозяйством, к примеру, на которое так часто ссылаетесь по старой памяти?

Я ответил с благодушием великого государственного деятеля, что умеет не замечать неудобные вопросы:

– Прекрасно справляетесь, сэр Рокгаллер!.. Мы изволим быть довольными вашим рвением на почве… да, на почве. И весьма так, что зримо и осязаемо в заметной перспективе. Продолжайте, вы были прекрасным хозяйственником в Штайнфурте и весьма великолепно взяли под контроль всю столицу, что похвально и значимо…

Он поспешно поднялся, когда я встал из-за стола, но я вышел на балкон, сделав жест следовать за мной, а там, опершись на перила, указал на прогуливающихся придворных.

– Все под вашей властью, сэр Рокгаллер!.. Их дворцы и здания входят в зону вашей ответственности. Принцы, герцоги, графы, все в немалой степени зависят от вашей хозяйской руки. Впечатляет?

Он с некоторой боязнью покосился вниз, словно побаивается, что под его весом балкон рухнет.

– Ваше величество!.. – произнес с несколько нервным смешком. – До сих пор иногда потряхивает, как только подумаю… Но, с другой стороны…

– Ну-ну?

Он покосился на меня, я хоть и сэр Ричард, но уже император, ответил с грустью:

– Когда был молодым безбанерным рыцарем, у меня была мечта поиметь местную графиню. Не потому, что красавица, а титул, титул!.. Это же такая вершина!.. Теперь же смотрю с грустью, графини как графини, ничего особенного… А у вас женщины все подряд герцогини и принцессы… Скучно?

– И не представляете, – признался я. – Крестьянку бы завалить в стог сена… Но где теперь возьмешь крестьянок?.. Ближайшее село как в другом мире.

– Можно и съездить, – сказал он рассудительно, – но сено за козой не ходит. Да и вообще… настоящий мужчина пользуется тем, что под рукой, а сам смотрит вдаль.

– И не в поисках новых баб, – согласился я. – У нас всегда есть чем заняться поинтереснее. Кстати, городские службы тоже работают безукоризненно, сэр Рокгаллер!.. Мы очень довольны.

Он поклонился, польщенный.

– Спасибо, ваше величество. Город огромный, но до появления Багровой Звезды здесь было налажено и отлажено. Потом все рухнуло, но заново ничего не пришлось, я всего лишь восстановил то, что было, вернул выпавшие звенья, а уцелевшим велел работать в прежнем режиме.

– А ничего менять и не надо, – заверил я. – Изменим, когда придет надобность. Сейчас другие проблемы, сэр Рокгаллер. Вы их знаете…

– Как уцелеть?

– Вот-вот. Уже не как победить, а как уцелеть.

Он сказал с глубокой убежденностью:

– Ваше величество, вы отыщете выход. Мы в вас верим!

Я старательно изучал захваченные кольца и браслеты, но чувствовал, что взялся за эту как бы проблему от бессилия решить дела поважнее. Никакие амулеты и даже талисманы не помогут удержаться здесь в прежнем виде и не раствориться среди южан.

Не потребуется поколений, как нормандским французам, завоевавшим страну англосаксов, чтобы раствориться среди местных и окончательно исчезнуть. Мы тоже исчезаем, перенимая одежду, обычаи и даже образ жизни местного населения, хотя этот процесс вижу пока только я.

Правда, хотя французы Вильгельма в конце концов растворились среди покоренных англосаксов, даже французский язык сменился английским, но за те несколько поколений страна благодаря французским рыцарям стала могучей державой, так что завоеватели все-таки сделали великое дело.

Но там был другой расклад: более высокая цивилизация вторглась в менее развитую, почти примитивную. У англов и саксов все строения из дерева, завоевателям пришлось самим строить каменные здания и высокие башни, а затем обучать этой диковине местных.

Здесь же мы вторглись в более развитый мир, признаемся честно. Хотя нет, гордое рыцарство не признается, но я вижу, мы как айсберг, заплывший в теплые моря. К тому же соотношение норманнов было один к десяти, пусть даже один к ста, а здесь хорошо, если один к миллиону. Даже не представляю, насколько плотно населен континент, мы даже не горсть соли в ведре с водой, а щепотка в океане.