– Ты толкнул меня на лестнице, ты пытался перерезать мне горло ножом, ты выбросил меня на ходу из машины, ты подложил бомбу в ресторане. И все – лишь бы от меня избавиться. До чего же ты хочешь дойти? До третьей мировой, что ли?

– Я – несостоявшийся убийца, – признается он.

– Это конечно так, – говорю я неуверенно, – но мне становится боязно.

– Решай сама. Что ты предпочитаешь – продолжать игру или умереть сейчас?

– О, этого ты сделать не можешь, внизу ждет капитан. Освальдо схватит тебя…

Марио зажигает сигарету. Искры дождем сыплются на постель. Она почти что слышит как он думает. Лицо у него поблекшее, губы горестно обвисли.

На лестнице переговариваются двое мужчин, похоже они взбираются… очень осторожно… по перилам…

Листок из свадебного альбома

Она приехала в наш городок поздней осенью. Темно-коричневый шарф, высоченные, словно небоскребы, каблуки. На руке висел маленький человечек весьма претенциозного вида. Многим он показался обезьянкой, уцепившейся за ветку. Человечек кашлял и плевал, куда попало – должно быть, люди представлялись ему тоже плевательницами, только говорящими. Городок гордился новоселами – очень уж редко кто-либо оставался здесь: питьевую воду надо было брать из пруда, да еще и делить этот пруд со скотиной.

Скоро все уже знали, что приезжую зовут Элиса, что она врет, когда признается, будто ей сорок, будто она любит детей и очень набожна.

Куда более вероятным казалось, что она ненавидит собак, что отношения с сатаной у нее самые близкие и что ей нет и тридцати.

Два факта из ее жизни позволили соседям счесть Элису особой весьма экстравагантной. Об одном рассказал лавочник: каждую неделю она закупала огромное количество съестных припасов и оплачивала их наличными. Второй факт выплыл на свет в присутствии железнодорожного служащего по имена Гало и случилось это в тот самый день, когда соседи пришли навестить Элису.

Они сидели в зале большого деревянного дома, где прежде жил единственный местный прокаженный; просторная комната была убрана Элисой по ее вкусу: густые красные занавески не пропускали яркого солнца и свет, проникнув сквозь них, становился мягким и сладостным.

Разговор все время вертелся вокруг Элисы, терпеливо и скромно принимавшей всеобщее внимание. Может быть, из благодарности она и показала гостям свой свадебный альбом.

То был альбом среднего формата, обтянутый черным бархатом и перевязанный двумя шелковыми лиловыми лентами, у корешка блестели золотые инициалы: Э. П. Д. – для свадебного альбома он был, пожалуй, несколько мрачноват.

Но самое удивительное произошло потом, когда хозяйка дома с улыбкой раскрыла этот необыкновенный альбом и все сгрудились вокруг нее.

На первой странице они увидели фотографию молодого человека. Лицо его нельзя было назвать грустным или печальным, оно было каким-то потусторонним. Выпученные глаза, казалось, молили о спасении. Рядом с фотографией трагический комментарий к ней – свидетельство о смерти.

– Все бумаги в порядке, – сказала Элиса, с довольным видом глядя на фотографию.

– Отчего же он умер? – спросил кто-то.

– От туберкулеза. Он болел туберкулезом, от туберкулеза и умер, – с готовностью ответила хозяйка и перевернула страницу. Теперь на фотографии подле Элисы сидел на корточках толстый мужчина, в руках он держал зонтик. На заднем плане виднелся низвергающийся водопад.

– Это Ниагара. В наш медовый месяц мы так много развлекались… Амбросио был очень веселый… он был сердечник.

Амбросио был вторым мужем Элисы. Свидетельство, написанное по-английски, подтверждало, что смерть наступила в результате инфаркта. В приклеенной здесь же газетной вырезке коротко излагалась история некоего туриста, который был так потрясен красотами местной природы, что взял да и умер.

– Его пришлось везти обратно на пароходе. Вот был ужас! – сказала Элиса и снова перевернула страничку.

Теперь на гостей смотрел исхудалый человек, с искаженным страдальческой гримасой ртом, ясно говорившей о том, что смерть уже загнала его в угол.

– Он не очень мучился, но ему и этого хватало, совсем распустился – день и ночь кричал, – с досадой пояснила Элиса; видно, ей не терпелось перевернуть эту страницу.

– Рак? – насмешливо спросил Гало.

– Нет, раковый был четвертый. Хоакин умер от тифа. На вид был такой крепкий, а тиф съел его за неделю. Вот и удостоверение, взгляните.

О четвертом и пятом мужьях Элисы Гало почти ничего не мог вспомнить. Он только говорил, что его мутило, и в то же время он завидовал этим счастливчикам, которые, прежде чем умереть, вдоволь насладились Элисой.

– Ваш теперешний муж, сеньор Лавин, тоже выглядит не очень здоровым, – заметила одна из соседок, стремясь приблизить беседу к современности.

– Да, конечно, – подтвердила Элиса. – Марио страдает язвой желудка. К тому же он такой крошечный…

Последняя фраза ничего существенно нового, по мнению Гало, в обсуждаемый вопрос не внесла.

После этого странного вечера соседи стали избегать встреч с Элисой, но справедливости ради следует сказать, что следить за нею они никогда не переставали. Только Гало продолжал поддерживать отношения с «черной вдовой», как прозвали Элису соседки.

Одна местная ведьма, отъявленнейшая сплетница, узнав о том, что Гало и Элиса все чаще видятся, поспешила предупредить его:

– Берегись, Гало, ты ведь диабетик.

Но Гало пропустил намек мимо ушей. Тем временем Элиса подружилась с грязной старухой, бродяжкой и вруньей, по имени Хеновева. Они стали неразлучны и часто гуляли вместе по окрестностям.

Наступил день, когда Гало, повстречав прогуливающихся женщин, отозвал Элису и принялся умолять ее порвать с Хеновевой, а заодно попросил разрешения как-нибудь на днях навестить ее.

– Приходите завтра, – ответила довольная Элиса и пустилась догонять Хеновеву.

На следующий день Гало пошел к Элисе. Маленький человечек, ее муж, корчился в кресле. Он мучился жуткими язвенными болями. Хеновева делала ему инъекцию.

По лестнице медленно спускалась Элиса. Прекрасное видение! Ничего прекраснее не было на свете для Гало!

Элиса прошла мимо мужа, даже не взглянув на него, и скользнула к дивану, на котором сидел Гало, с нетерпением ожидая ее.

– Элиса, – начал было Гало, когда она уселась подле (она села очень близко, пожалуй, слишком близко!), – порвите с Хеновевой.

Элиса взяла его руки и без излишней застенчивости прижала их к своей груди. Теперь гало уже никак не мог не признаться ей в вечной любви.

– Но ведь вы человек больной, хотя, конечно, ничего серьезного у вас нет, – кокетливо сказала она. – Да к тому же я замужем.

– Неважно, я подожду пока он умрет, – страстно отвечал Гало, совсем позабыв о своих жизненных принципах.

Но тут раздался жалобный крик. Это кричал сеньор Лавин, ухватившись ручками за свой живот.

Элиса отодвинулась от Гало и вместе с Хеновевой потащила