Вокруг разливалась красота.

Солнце уже успело подняться над лесом и теперь отражалось в воде. Вода же была повсюду, со всех сторон. Она заливала лес, и землю вокруг, и брошенную деревню Ежовку. Вода сияла, куда бы ни смотрел Витька, он видел это розовое сияние.

«Так, наверное, и должна выглядеть настоящая весна, – подумал Витька. – Именно так. Вода, солнце, воздух».

Витька сел на дранку, смотрел.

Ветра совсем не было. Вода двигалась и не двигалась, там, где лежала речка, течение было просто особенно сильным, но всё равно Витьке казалось, что настоящего движения в этой воде нет, что она – одно огромное существо, выглянувшее на несколько часов из земли, что оно лежит по всему свету, а возникающие течения – это лишь кровь, спешащая по её жилам.

– Вить! – позвал с чердака Генка. – Слезай, будем плот строить!

Витька спустился к пролому, вернулся на чердак. Вода поднялась ещё и теперь уже даже переливалась через потолочный люк.

– Ничего сложного нет, – сказал Генка. – Древесины сухой много, не утонем. Конечно, если бы было часов двенадцать, я бы попробовал построить лодку… Но времени мало, ограничимся плавсредством. Для начала…

И Генка тоже посмотрел на гроб.

«Как-то они на гробу зациклились, – подумал Витька. – Что один, что другой».

– Вить, помоги, – попросил Генка. – Нам понадобятся… поплавки».

Генка указал на гроб.

При свете наступающего дня гроб уже не казался мрачным и зловещим, просто красный ящик, никакого колдовства, никакой мистики, недорогая тесьма, прибитая по краям оконными гвоздиками, ручки, как на дверях. Обычный бытовой предмет.

– Надо его снять с чурбаков, – сказал Генка.

– Угу.

Витька взял гроб за узкую часть, Генка за широкую.

– Раз! – скомандовал Генка.

Они дружно подняли гроб и аккуратно переставили его на потолочные балки. Витька с удивлением отметил, что гроб не тяжёлый, лёгонький, словно сколоченный из фанеры.

– Гроб нам не пригодится, – уверенно сказал Генка. – А вот эти чурбаки вполне.

Генка указал три круглых белых полена.

Поленья были сухие и толстые, Генка и Витька откатили их к прорехе в крыше и расположили в виде треугольника.

– Геныч собирается построить дредноут, – прокомментировал Жмуркин. – То есть не дредноут, а гробноут. Могу поспорить, мы покорим все моря.

Генка на это замечание внимания не обратил, стоял над поленьями, прикидывал.

– Как ты построишь плот? – сомневался Жмуркин. – У тебя ни брёвен нет, ни гвоздей. Ничего!

– Главное, что голова на месте, – ответил Генка. – Остальное приложится.

Генка поднял печной кирпич, протянул Витьке.

– Молоток есть, – сказал он. – Теперь нужны доски. Будем разбирать стропила. Там сухие, как раз подойдут.

Витька взял кирпич.

Он подошёл по балке к стропилу, ударил кирпичом по доске. Гвоздь вылетел сразу. Витька ударил по другой стороне доски, выбил и её. Дранка, лежащая на досках, провалилась внутрь, и стало светлее. Витька выбил вторую доску, за ней третью. Генка собрал доски и скрепил ими чурбаки. Получился тре-угольник, каждая сторона длиной метра по два с половиной.

– Генка решил построить НЛО, – хихикнул Жмуркин.

– НЛО круглые, – возразил Витька.

– Профанское мнение. – Жмуркин пнул чурбак. – Круглые – это старой системы. А теперь там треугольные делают. Вот примерно как это корыто, которое собирается построить Геныч.

– Вы бы лучше не болтали, а доски готовили, – сказал Генка. – Иначе НЛО не полетит.

С этим даже Жмуркин не стал спорить, Генка вручил кирпич и ему. Стали готовить доски. Это оказалось несложно просохшие за весну, они выбивались легко, через десять минут ребята запасли достаточное количество. Генка начал строить из них плот. Он прибивал доски по краям треугольника из чурбаков в несколько слоёв, чтобы повысить плавучесть.

Витька занимался палубой. Для того чтобы выстлать её треугольником, доски приходилось ломать. Витька устраивал их между потолочной балкой и самим потолком и прыгал. Доски ломались почти по нужной длине. Получалось не очень аккуратно и ровно, с защепами, но Витька на это особо не смотрел, клал палубу в три слоя, вода подгоняла, не до красоты.

Жмуркин расчищал пролом в крыше. Потрошил дранку, собирал её в кучу, доламывал доски.

Работали молча и быстро. Через час плот был готов.

Вода между тем окончательно затопила чердак. Сухими оставались лишь небольшое место вокруг трубы и центральная балка.

Витька, Генка и Жмуркин, вооружившись досками, сидели на плоту. Витька и Генка молчали, Жмуркина то и дело пробивало на болтовню.

– Не поплывёт, – бухтел Жмуркин. – Не, не поплывёт. Как он может поплыть, если пластиковых бутылок нет? Генка ничего без пластиковых бутылок не строит – а тут вдруг раз. Не, не поплывёт…

Генка не реагировал.

– А проволока? – продолжал Жмуркин. – Где, спрашиваю, проволока? Наш Генка ничего без проволоки не делает, всё должно быть перемотано проволокой. Хорошо бы в два раза проволокой, чтобы скрипело.

Генка был терпелив.

– Соплей, опять же, нету, – не унимался Жмуркин. – А какой без соплей корабль? Если корабль как следует не обмазать соплями, он и не полетит…

Плот качнулся. Вода подняла его над потолком, сдвинула и стала медленно разворачивать.

– Без соплей, говоришь? – Генка повернулся к Жмуркину.

В этот раз промолчал уже Жмуркин.

Вода распространилась по чердаку, перелилась через балку. Плот продолжал разворачиваться, Генка упёрся доской в трубу, навалился и вытолкнул плот через разлом в крыше.

– Земля, прощай, – задумчиво произнёс Жмуркин.

Плот держался хорошо, словно был вырезан из куска коры или из большой пробки. Генка отчалил от дома и выгнал судно на большую воду, и тут же его подхватило струёй и потянуло, словно под дощатой палубой заработал бесшумный двигатель.

– Кстати, – сказал Жмуркин. – А вот и дом с самоваром…

Жмуркин указал пальцем.

Дом, в котором находился самовар, тот самый, с синими резными наличниками, стоял чуть выше, и его успело залить только по окна. Течение несло плот мимо, к основному речному руслу, но Жмуркин вдруг схватил доску и принялся подгребать к самоварному дому.

– Ты что? – не понял Витька.

– Что мы, зря мучились, что ли? – Жмуркин грёб сильнее. – Помогите лучше…

– Жмуркин, прекрати, – попросил Генка. – Нет там никакого самовара…

– Есть, я говорю! – Жмуркин принялся грести уже бешено.