Зейц сжал кулаки и ударил по массивному рабочему столу:

- Вот зачем и прилетел Гесс в Англию!

В это время в передней он услышал робкий звонок.

В дверях стояла Ютта, скромно опустив свои лукавые глаза.

- Извините, не ожидал! — сказал Зейц, смущенно застегивая рубашку. — Прошу…

Ютта присела на старое кожаное кресло и пристально посмотрела в глаза Зейца.

- Чем могу служить, Ютта?

- Видите ли, когда мой дядюшка Клаус…

- А-а, Рюбецаль… Бедный горный дух?

- Да что вы знаете о Рюбецале? — невольно вырвалось у Ютты, но тут же девушка замолчала, ругнув себя за несдержанность. — Так вот когда дядюшка Клаус умер, — продолжала она, — у тетушки остались я и мой старший брат Эрих Хайдте. Мы вынуждены были сами искать себе занятие. Эрих окончил техническую школу и стал бортмехаником. Он воевал еще в Испании, потом в Польше получил медаль за варшавскую кампанию, но был ранен в небе над Англией. Сейчас он приехал ко мне и хочет остаться в Лехфельде, заняться здесь делом.

- Каким, если не секрет?

- Хочет открыть фотоателье. Но ему надо снять помещение. Нижний этаж у вас пустует. Не могли бы вы порекомендовать тетушке Миндель моего брата?

- Для вас, Ютта, я сделаю это, — проговорил Зейц, полуобняв девушку за плечи. — Ведь вы даже не подозреваете, какие мы друзья. Ну, что вы так смотрите на меня? Мы будем помогать друг другу. Хорошо? Пусть Эрих придет ко мне. Я должен с ним познакомиться поближе.

- Он будет сегодня же.

Итак, после захвата Крита до начала войны с Советским Союзом оставалось 20 длинных июньских дней. Уже стягивались к восточным границам войска, грохотали составы по железным дорогам, на аэродромы Румынии, Венгрии, Чехословакии и Польши приземлялись самолеты, подходили танковые армии и рассредоточивались в приграничных лесах, а фашисты, опьяненные ошеломляющими успехами в Европе, задумали осуществить еще один план — напасть на Россию со стороны Ирака и Турции.

Как раз в это время в Ираке вспыхнул мятеж. Прогитлеровски настроенный премьер-министр Рашид Али Гайлани выступил против режима британского протектората и призвал на помощь германские войска. Разумеется, мятежники обещали передать все аэродромы в распоряжение люфтваффе и обязывались снабжать самолеты горючим. Специально перекрашенные в оранжевый цвет пустыни бомбардировщики эскадры «Генерал Вевер» и тяжелые истребители отрядов «Летающих акул» направились в Ирак.

Но англичане, позволившие фашистской Германии проглотить одну за другой балканские страны, вдруг проявили неожиданное упорство. Когда встал вопрос о судьбе одной из жемчужин британской короны — Ирака с его богатейшими нефтяными месторождениями, — тут у Сити не могло быть двух мнений. В Ирак были стянуты необходимые силы. Завязались бои, А время шло. Приближалось роковое 22 июня. Оранжевым самолетам пришлось перебираться в Румынию. Уже вступал в действие план «Барбаросса».

На рассвете воскресного июньского дня 190 дивизий — пять миллионов солдат и офицеров, три тысячи танков, около пяти тысяч самолетов — ринулись на русскую землю.

«Я уничтожу Советы за три-шесть недель», — заявил Гитлер фельдмаршалу Боку,

Ну, а потом?

Гаулейтер для особых поручений фон Корсвант разработал план, согласно которому Германии должны были отойти огромные территории в Африке, Азии, на Арабском Востоке. Конечно, все европейские страны, Англия с Канадой, а также традиционно нейтральные государства Швеция и Швейцария.

Для захвата Соединенных Штатов существовал особый план — проект «Урзель». Он предусматривал оккупацию Азорских островов, бомбардировку городов Америки с воздуха и торпедирование с подводных лодок. Последние снабжались ракетами Вернера фон Брауна,[13]главного конструктора в Пеенемюнде. Эрнст Хейнкель даже построил тяжелый бомбардировщик «Хе-116», который совершил беспосадочный полет дальностью 10 тысяч километров. А фирма «Юнкере» выпустила самолет «Ю-390», покрывший без посадки расстояние от Берлина до Токио.

Разумеется, все эти планы могли бы стать реальностью после выполнения первоочередной задачи — уничтожения России.

- 1 -

«Наши доблестные войска овладели вчера городами Витебск, Молодечно, Фастов. Красная Армия беспорядочно отступает… Наша авиация безраздельно господствует в воздухе…» Металлический голос Геббельса, казалось, завладел всем Тиргартеном. Он рвался из репродукторов, установленных на каждом перекрестке парка.

С того места, где стоял Март, хорошо просматривалась вся аллея. Пятая слева. В этот предвечерний час она пустовала. Занята была лишь одна скамья. Но человек, сидевший на ней, не мог быть тем, которого он ждал. Это был Эвальд Регенбах, начальник отдела в контрразведке люфтваффе — «Форшунгсамт». Его появление здесь было невероятным, противоестественным.

«Ловушка? Очевидно, ловушка. Значит, Перро, кто бы он ни был, уже схвачен. И все сказал. Так? Нет, не так».

Это второе допущение было еще более невероятным.

«Надо думать. Если Перро предал, то пришел бы сюда сам. Так надежнее. Им же нет смысла брать меня сразу. Значит?.. Во всяком случае, если это ловушка, за мной уже следят. И то, что я не подойду к нему, будет подозрительно само по себе. Наше знакомство ни для кого не секрет.

А главное — и это действительно главное — Перро не мог предать. Если делать такие допущения, вся моя работа теряет смысл, все эти годы — никому не нужный кошмар. Нельзя не верить в себя, не верить в тех, кто рядом. Я обязан верить. И обязан делать допущения.

Если перестраховаться сейчас, можно спасти себя, уйти от них, но зачем тогда все? Покинуть свой пост, свой окоп. Отступить?»

Ему отступать некуда.

«Я пройду мимо этой скамейки и окликну его. Или подожду, пока он окликнет сам! Нет, он углубился в чтение, ничего не видит, не слышит. Нужно сесть рядом, как условлено, вынуть газету „Франкфуртер цайтунг“, расслабиться. А вдруг он наш? Почему это кажется мне невероятным? Наоборот, Именно так все и должно быть. А разве ему будет легче поверить мне?»

Он окликнул его раньше, чем уселся на скамью, и успел поймать мгновенное выражение неприязни в дружелюбно изумленных глазах.

Регенбах незаметно скомкал программу бегов, сунул ее в портфель.

- Вы, наверное, ждете здесь даму? Не хотел бы вам мешать, — сказал Регенбах.

- Почти угадали, но у меня еще уйма времени.

- А мое уже истекает. Я должен идти. — Регенбах поднялся.

- Подождите минуту. Мне показалось, я видел у вас программу воскресных бегов. Вы знаток?

Каждой нервной клеткой своего тренированного организма Март ощущал невероятное напряжение, владевшее собеседником. Но в эту минуту он никак не мог ему помочь. Разве что абсолютным, невозмутимым спокойствием.