- Геринг сам ищет, на кого бы свалить всю вину за неудачи.

- Он-то застраховался, все ищет компромиссов, — согласился Коссовски.

- Говорят, что рейхсмаршал предупреждал фюрера о том, что люфтваффе не в силах выиграть две кампании сразу, — продолжал Регенбах. — Фюрер обещал через шесть недель вернуть весь воздушный флот на Ла-Манш.

- И Геринг поверил? — усмехнулся Коссовски.

- О чем вы спрашиваете, Зигфрид?

- Выходит, Удет — конченый человек?

- Посмотрим.

Коссовски потер двумя пальцами шрам, поморщился:

- Вы знаете, господин майор, что второй заместитель Геринга фельдмаршал Мильх — еврей?

- Я знаю, что он заставил свою мать поклясться на распятии, что она изменяла мужу и что он внебрачный сын чистокровного арийца.

- Кто в это поверит!

Эвальд подождал, не скажет ли Коссовски еще чего-нибудь, но тот молчал.

- Вы считаете, что Удету стоит еще побороться? — Теперь Регенбах сделал упорную паузу.

- А почему бы и нет?

- Он на это не пойдет. Тем более, что действовать придется в обход Геринга. Нет, Удет не согласится.

- Но эту операцию смог бы провести Пихт через свои каналы, — проговорил Коссовски.

- Пихт?! — удивленно воскликнул Регенбах. — Вы все-таки убеждены, что он связан с гестапо? Похоже. Но зачем ему? И потом, Зигфрид, я не пойму, вы, кажется, очень хотите свалить Мильха? По силам ли вам подобная операция? И кто за ней стоит?

Коссовски побелел:

- Германии нужен другой человек на его месте. Мильх — хороший исполнитель. Не больше. Он слеп. Он не видит завтрашнего дня. Он не знает, куда вести производство. Он никогда не найдет контакта с промышленностью.

- С промышленниками, Зигфрид, — поправил Регенбах. — Вы имеете в виду Мессершмитта?

- Не его одного. Мильх тормозит развитие немецкой авиации. И мы еще за это поплатимся.

- Вы опять бредите, Зигфрид. Что за странные перепады? Только что вы били в барабан, теперь поете отходную. Вашему патриотизму не хватает системы, Зигфрид.

- А вашему, майор, веры.

- Ба! Я верю в Германию!

- В какую Германию, господин майор?

Имперский пресс-шеф доктор Отто Дитрих в начале ноября 1941 года выступил по радио. Все радиостанции Германии работали на берлинской волне. Если отбросить победную шумиху и хвалебные восторги перед гением фюрера и мужеством немецких солдат, то Дитрих довольно подробно обрисовал картину на русском фронте.

Наступление на Москву командующего группы армий «Центр» фон Бока развивалось следующим образом: вторая танковая армия Гудериана нанесла стремительный удар по Орлу. Танковая группа Гота прорвалась севернее Вязьмы и соединилась с группой Геппнера. «Танковые клещи» и на этот раз сработали без отказа. Советские части в районе Вязьмы и Брянска попали в окружение. Дорога на Москву была открыта. Русские объявили столицу в осадном положении.

По директиве Гитлера фон Бок отдал приказ о разрушении города авиацией и артиллерийским огнем с последующим выходом пехоты к Московской окружной дороге.

Из частей СС были сформированы особые отряды для захвата Кремля, наркоматов, радиостанций и телеграфа.

Гитлеровское командование даже «позаботилось» о московском дикторе Юрии Левитане, которому предстояло объявить по берлинскому радио о падении советской столицы.

Передовые отряды вермахта подошли к Крюкову и Истре, а танкетка разведгруппы 62-го саперного батальона ворвалась на речной вокзал Химки. Столь ощутимая возможность окончания русской кампании придала силы даже последнему немецкому солдату, уставшему от изнурительных кровавых боев.

- 1 -

В приемной Удета темно и неуютно, под стать настроению генерал-директора. Удет тяжело переносил сообщения о трудных боях под Москвой. Нависал запой.

Пихт, сидя за конторкой, подумал, что скоро его адъютантские обязанности окончательно сведутся к откупориванию бутылок.

Призывный звонок прервал его размышления.

- Вы звали меня, господин генерал? — спросил Пихт, остановившись на пороге.

Боковые бра в кабинете генерала были выключены. Свет падал от верхней люстры и сильно старил Удета, подчеркивая синие, набрякшие мешки под глазами.

- Завтра, Пауль, я отбываю в Бухлерхох, полечусь. — Удет сморщился. — А сейчас мы с тобой съездим на аэродром в Фюрстенвальде.

- Но погода…

- Осталось мало времени, лейтенант. Хочу взглянуть на трофейные русские машины.

Пауль помог надеть плащ на покатые, тяжелые плечи Удета. Генерал и Пихт спустились по широкой мраморной лестнице к вестибюлю мимо застывших часовых с серебряными аксельбантами.

«Мерседес» около часа пробирался по тусклым, серо-зеленым улицам.

Они уже утратили мирный вид. Шли люди, шли солдаты, раненые. Из казенно-торжественного центра машина попала в кирпичный заводской район, потом нырнула в буроватую зелень, в пригород — край кладбищ. У кладбищ промелькнули свои окраины — солидные мастерские по изготовлению памятников. Они выставляли напоказ гранитные, бронзовые и мраморные образцы. Они не боялись конкуренции — Германия воюет и, разумеется, будет достойно хоронить своих героических сынов. За кладбищами побежали ветлы, липы, скучные городишки. Потом «мерседес» вырвался на автостраду Берлин — Франкфурт. Вдоль автострады тащились камуфлированные танки, конные повозки, артиллерийские тягачи.

- И все это на восток, — сердито проговорил Удет. — У тебя нет такого чувства, Пауль, что мы так и просидим всю войну в тылу?

- Признаться, побаиваюсь, — ответил Пихт. — Скоро Россия встанет на колени. Хотя я слышал, у русских отвратительные дороги…

Удет ничего не ответил. Он натянул поглубже фуражку и отвернулся к боковому стеклу, за которым темнели колонны солдат.

В пяти километрах от Фюрстенвальде автомагистраль раздваивалась. Одна из дорог была перекрыта, и въезд разрешался только по специальным пропускам. Не хватало аэродромов, и прямая, широкая магистраль стала отличной взлетной полосой.

Вдоль дороги по обочинам стояли светло-зеленые истребители с большими красными звездами на крыльях и фюзеляже.

Навстречу «мерседесу» вышел офицер с петлицами флаг-майора. Он приложил руку к козырьку и стал рапортовать, но Удет махнул рукой и, ни слова не говоря, направился к русским самолетам. Он по привычке толкнул шасси носком сапога:

- На этих катафалках русские собирались воевать с «мессершмиттами»?

- Это образцы старых марок, господин генерал, — ответил флаг-майор, — бипланы «И-153», бомбардировщики «СБ».