До 30 марта, казалось, было еще очень далеко. Диану удивило, с какой скоростью пролетели оставшиеся месяцы. Она столько работала, что время стало неосязаемым. От каждого дня оставался лишь огрызок, но и его не удавалось распробовать.

В одно прекрасное январское утро она осознала, что ей исполнилось двадцать восемь лет. «Если бы стукнуло сорок шесть, что бы это изменило?» – безразлично подумала она.

В таком темпе 30 марта оказалось совсем близко. В день икс она поняла, что даже не придумала, что надеть. Откопала в своем гардеробе юбку и подходящую блузку. И то и другое болталось на ней так, что жалостно было смотреть, зато выглядело это элегантно. «Ну и плевать, – подумала она. – Куда хуже потерять несколько рабочих часов».

Ослепительная в своем белом костюме, Элизабет представила ей мужа, некоего Филиппа, который показался симпатичным («Имело смысл нагнетать интригу», – подумала она). Месье и мадам Дё были счастливы вновь ее увидеть; Диана сама удивилась, насколько эта встреча ее взволновала. Все напоминало о той странице ее жизни, которую она считала навсегда перевернутой.

Отправившись за бокалом шампанского, Диана с изумлением заметила среди гостей Оливию, судя по прическе, прямиком из парикмахерской, которая с воодушевлением предавалась светскому общению.

Она кинулась к Элизабет выяснять, откуда та взялась. Подруга ответила, что из чистой формальности отправила приглашение и была удивлена, когда профессорша незамедлительно его приняла.

– Я пригласила ее вместе с мужем, он вон там. Для тебя это проблема?

– Нет.

Проблемой это не стало хотя бы потому, что Оливия даже не заметила ее присутствия. «Так вот что она называет „посвятить время исследованиям“. И вот почему я должна взять на себя половину ее лекций», – подумала Диана. Несмотря на сарказм, она испытала восхищение. Куда девалась строгая женщина, встреченная ею три года назад? Оливия была изысканно одета и разражалась смехом при каждом удобном случае. И мужчины, и женщины не сводили с нее глаз. «Куда делась ее сухость?» – гадала Диана.

Увы, она знала ответ. Подкрашиваясь перед свадьбой, она была поражена тому, как осунулось ее лицо. Это было хуже, чем просто худоба. Она утратила свою привлекательность и видела, как этой привлекательностью теперь сияет Оливия.

На какое-то мгновение она возрадовалась тому, что давняя подруга похорошела. Но вдруг почувствовала, как ее душа раскалывается надвое, оборачиваясь бездной, и поняла, что все ее существо будет этой бездной поглощено, настолько мощно прозвучал зов зияющей боли.

«Это невозможно. Я не могу пасть так низко», – попыталась дать отпор она. Следовало перевести глаза на что-то другое, и как можно скорее. Чуть дальше она заметила Станисласа, который сосредоточенно разглядывал свой стакан с соком. Она подумала, что Мариэль осталась дома одна, и ее охватило единственное желание: присоединиться к ней, чтобы сбежать с этого маскарада.

По всей видимости, Оливия пребывала в совершенно ином расположении духа. Остерегаясь смотреть на нее, Диана подошла ближе, чтобы послушать, что та говорит: «…ваш сын, да-да, отлично его помню, Максим, очень смышленый юноша. Одно удовольствие ему преподавать». Диана едва удержалась от смеха: Оливия никогда не запоминала имен своих студентов. «О да, я преподаю в университете уже двадцать лет. Не верится? Вы очень любезны! На самом деле я столько работаю, что у меня нет времени стареть!» Ну и пройдоха, усмехнулась Диана. Она испытала облечение, почувствовав, что бездна в ее душе сомкнулась.

«Что за чудо это шампанское! – услышала она напоследок. – „Deutz“? Да, я узнала бы его из тысячи. Я всегда говорила, что истинная радость жизни – пить настоящее шампанское». Тут уж Диане пришлось приложить немалые усилия, чтобы не расхохотаться в голос. Оливия избегала шампанского как чумы: боялась потерять контроль над собой. Она не удержалась и бросила взгляд на бокал Оливии: он был почти нетронут.

– Ты не могла бы смотреть на кого-нибудь другого? – спросила Элизабет.

– Я же просила не приглашать ее.

– А я не послушалась и ничуть не жалею. Это позволило мне оценить всю серьезность ситуации.

– Может, хватить меня осуждать?

– Я тебя не осуждаю. Я беспокоюсь. Тебя затягивает в какой-то кошмар. Постарайся больше не общаться с этой женщиной, поверь мне. О, смотри-ка, помяни черта…

Оливия приближалась, желая поздравить новобрачную, и сделала вид, что внезапно обнаружила присутствие Дианы:

– А, так это вы, такая симпатичная вешалка?

– Научная работа идет вам на пользу, вы ослепительны, – ответила Диана.

– Да, сразу видно, как замечательно вам помогают, – подхватила Элизабет.

Почувствовав, что ситуация складывается не в ее пользу, Оливия улыбнулась и позволила отвлечь себя многочисленным гостям, которые стремились с ней поговорить.

– Сколько спеси! – сказала Элизабет.

– Она не была такой, когда мы познакомились.

– Может, хватит уже подыскивать ей извинения? Она просто отвратительна! Смотри, как она щебечет и набивает себе цену: ты из кожи вон лезла, чтобы она получила звание профессора, а она им пользуется, чтобы пустословить в свете! А теперь я приказываю тебе навалиться на пирожные. Твоя худоба меня в тоску вгоняет!

– Приношу свои извинения за тот день, – сказала Оливия Диане, когда та пришла в очередной вечер позаниматься с Мариэль.

– О чем вы говорите?

– О свадьбе вашей подруги. Я была по-идиотски груба с вами. Не знаю, что на меня нашло.

– Все уже забыто.

– Тем лучше. Знаете, вы так много для меня значите. Кстати, я хотела кое-что вам предложить.

«Вот и добрались до сути», – подумала Диана, испугавшись, что на нее навалят еще работы.