доносятся звуки какой-то возни, а бурная фантазия тут же подкидывает яркие иллюстрации, подобные увиденному только что.

Звуки постепенно затихают, сердце тоже успокаивается. Холодный пот неприятно морозит кожу. Замерзаю очень быстро. Зуб на зуб не попадает. Сидеть на месте даже не пытаюсь, продолжаю двигаться, ходить, подпрыгивать и пританцовывать. Но согреться не получается.

Когда холод становится невыносимым, решаюсь на повторную попытку пробраться в свою палатку. Не могут же они до сих пор заниматься этим? Пытаюсь открыть змейку, но не получается – она заблокирована изнутри.

Что за чёрт? Неужели Сава закрылся от меня, решив, что я намеренно пришла подсматривать? Фу, какая глупость…

Попасть в палатку никак не получается. В душе ещё теплится надежда, что они всё ещё кувыркаются, а когда закончат, то откроют. Не могут же они оставить меня на улице? Тем более что мы договорились… Но время идёт, в палатке тишина, а состояние застёжки не меняется. Уснули, а обо мне забыли?

От холода стучат зубы и сводит ладони. Я же даже спальник свой не вытащила, уверенная, что ночевать приду в палатку… Пробую проникнуть к девочкам, но и там застёжка заблокирована изнутри, что вполне объяснимо.

Что же делать? Посматриваю на часы, наблюдая, как медленно минуты сменяют друг друга. Вдруг за кустами раздаётся негромкий хруст. Кто это? Тут водятся дикие звери? Страх забирается под одежду и ещё сильнее холодит замёрзшее тело. Кажется, волосинки на коже встают дыбом…

Луна то выходит и освещает лагерь, то снова прячется за тучу. Ночь кажется бесконечной. Считаю до десяти тысяч и иду проверять, не разблокировала ли Лена застёжку. Увы… Снова считаю и снова иду проверять. Глупо, конечно, но так удаётся скоротать ещё один час.

До рассвета далеко. Начинает накрапывать дождик. А ведь по прогнозу должно быть сухо и тепло… И зачем нужны такие прогнозы, если они врут?

Надо бы спрятаться где-то под деревом, но уходить от лагеря страшно. А вдруг тут водятся волки? Кажется, они могут напасть на человека без причины.

Стараюсь постоянно быть в движении, но это слабо помогает. Очень быстро промокаю насквозь. Вспоминаю генерала Карбышева и его мученическую смерть. Сейчас далеко не мороз, да и дождик небольшой – не то, что струя ледяной воды, которой немцы поливали заключённых. Но и я не генерал… Сил остаётся всё меньше, а время до утра тянется слишком медленно…

Несколько раз задрёмываю. К тому времени, когда лагерь просыпается, промерзаю насквозь, включая все внутренности до самой глубоко запрятанной частички. Когда наконец появляется возможность, забираюсь в палатку, переодеваю часть одежды и кутаюсь в спальнике. Но согреться удаётся далеко не сразу.

Просыпаюсь, когда солнце стоит высоко. Лагерь гудит как улей. Кто-то играет в мяч, Женя Гаврилов тренькает на гитаре, а девчонки пытаются ему подпевать.

Тело ломит, голова раскалывается. Градусника нет, но и без него понятно, что поднимается температура. Выползаю из палатки и направляюсь к костру, возле которого некоторые студенты обедают. Ничего себе, как долго я спала. Мне бы попросить таблетку жаропонижающего – наверняка в автомобильной аптечке есть что-то подходящее.

- О, королева мусорки пожаловала, – встречает меня Марина привычной уже колкостью. – Вали отсюда. Знаешь поговорку: “Кто не работает, то не ест”? Не участвовала в приготовлении обеда – свободна.

Я и не собираюсь ничего есть, аппетита нет. А вот от сладкого чая я бы не отказалась. Но сначала надо попросить таблетку.

- Что стоишь? Неясно сказала? Убирайся! Нечего нам тут воздух портить своими ароматами мусорки!

Я всё жду, когда хоть кто-то вступится за меня и одёрнет Марину. Сколько можно меня третировать? Но все дружно смеются – эта фраза кажется им смешной. Даст ли кто-то из этих моральных уродов таблетку? Сомневаюсь.

Не солоно хлебавши отправляюсь обратно в палатку. Лихорадка даёт о себе знать, меня знобит, и в тёплом спальнике я чувствую себя куда лучше. Впрочем, физическое состояние не очень коррелирует с душевным. И дело, конечно, не в Маринке и “дружеском ржании” её прихвостней. Больше всего я шокирована поведением подруги. И могу ли я её после сегодняшней ночи считать подругой? А стоит мне вспомнить о Лене, как она тут же является в палатку.

- Танюха, вот ты где! Выползай уже из берлоги. Сколько можно дрыхнуть? Там надо посуду мыть и собираться, палатки снимать. Дождь собирается, нужно поскорее ехать, иначе вымокнем все к чёрту.

Хочу ответить, что я и так вся мокрая, в том числе и благодаря ей и её бессовестному кавалеру. Впрочем, недаром говорят: “Скажи мне, кто твой друг, – и я скажу, кто ты”. Сава наверняка такой же подонок, как и Марк. Богатеи не могут быть порядочными или заботливыми.

Нехотя выбираюсь из тёплого спальника. Голова кружится, в ушах стоит колокольный звон. Парни суетятся вокруг палаток, девушки убирают около костра. Пикник подошёл к концу.

“Всё хорошо, что хорошо кончается”, – всплывает в памяти поговорка. А то, что заканчивается плохо – изначально было обречено на провал? Похоже, не стоило мне сюда ехать. Давно ведь зареклась иметь какие-то дела с одногруппниками, особенно когда на горизонте маячит Марина.

Если бы я знала заранее, чем в итоге мне обернётся эта поездка…

Глава 13

После нескольких дней самолечения, когда несбиваемая температура уверенно подбирается к сорока и появляется удушающий кашель, мама вызывает “скорую”, и я попадаю в больницу с диагнозом пневмония. Что ж, ожидаемо, учитывая, как сильно я промёрзла, а потом ещё и промокла на холоде.

Список назначенных лекарств ужасает количеством позиций. Часть из них дают в больнице бесплатно, остальное приходится покупать. Мама ворчит, что денег на аптеку у неё нет. Приходится отдать ей все свои сбережения. Я ещё заработаю… Но только дни идут, а улучшение не наступает. Меняют антибиотик на более дорогой, мама плачет, что купить его не на что. Слышу её разговор с врачом:

- Доктор, дочка молодая, здоровая. Неужели не поправится без этих лекарств? Ну не за что мне их купить, как вы не понимаете? Дети всегда болеют, когда переохлаждаются… Может, как-то обойдётся?

Н-да, мама в последнее время всё больше удивляет меня своими странными заявлениями. Иногда мне кажется, что она стремительно глупеет и теряет способность здраво мыслить. Это пугает до чёртиков, но никак не могу понять, что с ней происходит на самом деле. Вроде бы за те два с лишним года, что её уволили из школы, такого за ней не наблюдалось. Что же случилось