Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тот же прохладный кабинет, та же спокойная обстановка старого, с традициями, дома. Разве что крендельков на этот раз не было, Пашка предложил только кусок пирога с вареньем, да и то начавшего черстветь.
И минуты не ушло у Ирины, чтобы рассказать, как ее кинула мама:
— Пашка, я готова сама искать клад! Я сама хочу залезть в пещеру! Пашка, поехали сами на Малую Речку!
Скажем откровенно — Ирка выпалила это без особенной веры в успех.
Ну кто такой Павел? Что он может? Даже если и захочет, возможностей у него — не намного больше Иркиных.
Ирина уже находилась в том состоянии, когда женщины готовы платить чем угодно, в том числе платить собой за исполнение желания, а девчонки помоложе в таком состоянии отдаются старым селадонам и неразборчивым мужчинам средних лет, считая, что они-то уж точно помогут. А те поступают по-разному…
И потому Ирина, скажем опять же честно, нехорошо стала думать про Павла. И чего она к нему пришла?! Вот будь он взрослым, будь у него ружье, машина, право самому что-то решать… А Пашка почесал в голове, хмыкнул: «Ну да, куда уж ему, сопляку…» И сказал Ирке вполне ответственно:
— Что ж, поехали.
И осеклась Ирина, обалдело уставилась на Пашку.
— Ты серьезно?
— А ты? Если ты серьезно — я серьезно.
— Ну-у… А когда ехать?
— Давай завтра.
И опять поперхнулась, обалдела Ирина, с трудом удержалась от кашля:
— Как — завтра?
— Я зачем тянуть? Снаряжение у нас свое… Денег у папы возьмем.
— Н-нет, Пашка… Ты это серьезно?!
— А ты — серьезно?! Все уши кладом прожужжала, а теперь вот тормозишь! Если готова — давай завтра же и выезжать.
— Ну-у… Давай тогда, собираться будем.
— Подожди…
И Павел совершил еще один поступок, мало понятный Ирине.
— Папа! Тебя можно на минутку?
Второй раз в жизни Иры перед нею появился папа, кивнул головой, опустился в кресло прадеда.
— Ну, что у вас?
— Клад, — коротко ответил Павел, и глаза папы весело округлились.
— Папа, можно мы возьмем снаряжение, ружье и съездим на Малую Речку?
— Гм… Все что надо, бери. На Малую Речку? Надолго?
— Я думаю, дней за пять управимся.
— Насчет клада — это ты не шутишь?
— Не шучу… Папа, это не мой секрет, Иркин… Но искать клад мы точно будем.
— От Малой Речки далеко?
— День ходу.
— Дорога есть?
— Еще не знаем.
— Тогда бросай дней пять только на поиски. И неделя — на всю экспедицию. Все верно?
— Пожалуй, да…
— Тогда так… До Малой Речки сколько билет стоит? И сверху этого — двести… Вроде бы хватит?
— Папа, у меня же еще свои есть!
— А-ааа… — отмахнулся папа. Его лицо отразило полное презрение к подобным мелочам. — На Речке остановитесь где? У Мараловых?
— Конечно, у Мараловых, Андрей давно звал.
— А теперь давай честно… клад — это ваша выдумка, чтобы дома отпустили, или и правда есть клад?
Паша думал несколько мгновений.
— Клад есть… Ирка, может расскажешь ему про клад? Решай сама, но ты же видишь…
Взгляд Ирки метнулся затравлено. Не говоря о том, что близости не водилось в ее семье, Ирку многовато предавали последнее время, и все больше взрослые и близкие. Но выхода, пожалуй, уже не было. Другое дело, что и саженей в Иркином рассказе стало двадцать, и отмерять их следовало на юго-восток.
Папа слушал тихо и внимательно, потом стал задавать вопросы, и Ирина взмокла, отвечая. Откуда известно про клад? Серьезный ли человек был Миронов? Как у него было с психикой? Особенно последние пять лет? Что именно может быть в кладе? На какую сумму, приблизительно? А почему так странно завещал — внучке, а не дочери, минуя непосредственных наследников? Была ли Ирина когда-нибудь в Малой Речке? Умеет ли копать? Нет, не грядки, промышленный грунт?
В общем, вопросов было много. Ирина с уважением почувствовала в папе человека… скажем так, с неплохо тренированным умом. Папа встал, потянулся, размял неуклюжее тело. Ирка замерла — вот сейчас-то все решится.
— Значит, так… Все, что обещал, даю. Но прошу вас как людей, ребята… Не рискуйте вы без дела, а?! Есть там клад или нет, еще неясно, а вот охотники за кладом — точно есть. Даже если клада не существует, то уж точно существует молва о нем, раздутая стократ. Там лежит на миллион рублей, а сказок — про сто миллионов долларов. А когда речь идет о такой сумме, то всегда найдется кто-то, кто сперва подстрелит вас, ребята, а потом будет разбираться — был ли клад? Вам это надо? — неожиданно подвел итог папа.
— Но ты считаешь, что клад есть? — тоже гнул свою линию Павел, ничуть не менее упорно.
Папа взял старую, со всех сторон обгрызенную трубку, стал ее сосать и грызть зубами. И без курения воняло так, что Ирина вспомнила невольно квартиру магов и волшебников.
— Вообще-то за то, что клад реально существует, говорит уже неясность суммы… Если бы речь шла о точно известной и огромной сумме — я не поверил бы. Если бы говорилось: там лежит столько-то! Столько-то в золотых монетах, остальное — в драгоценностях! А так… Вполне возможно, что какой-то клад и есть. Во-вторых, обстоятельства дела… Гарантии нет никакой, но вполне мог быть клад в такое время, при таких делах в стране. Вполне мог… А третье, — вскинул папа голову, — третье вот в чем… Ира, у тебя дедушка был из каких?
— В смысле — из каких?
— В смысле, он где родился? В какой семье? В каком сословии?
— Родился в Кекуре… Это деревня к северу, под Сухобузимо…
— Я знаю. А родители у него кто? Чем занимались?
— Отец у деда был купец… Плоты гонял. Но только дедушка от него убежал, Вы не думайте! Совсем маленьким убежал. Сначала в Карск, потом в Москву уехал. Представляете, ехал под поездом, в «собачьих» ящиках!
— А почему с таким восторгом, Ирочка? Это же так неудобно — ехать в «собачьих» ящиках? Ты что, за дедушку радуешься?
— Так ведь он убежал… Сам не стал купцом… ни, там, кулаком… Он стал трудящимся…
— Трудящийся? Это который клад закапывает? Н-да… Труженик он наш. Так вот, последние штрихи. Сибирские купцы верили, что клад должен отлежаться. Тот, кто его положил, пользоваться им не смеет. И дети его тоже не должны, и внуки. Если дети или внуки положившего найдут и выкопают клад, будет им плохо. На кладе — проклятье тех, кого ограбил положивший. Честные деньги ведь закапывать никто не станет, сами понимаете. Пользоваться может только четвертое поколение. Вот одна деталь, из-за которой я почти что верю в клад. Раз твой дед из сибирских купцов, должен был знать про поверье.