На его лице застыло странное выражение — смесь удивления и восхищения. Наконец-то и она сумела шокировать его! Но нет, он опять смеется над ней, отлично зная, что все это игра и она никогда не решится на такой циничный эксперимент. Но довольно! Достаточно. Он возомнил, что может жонглировать ее моральными принципами. Она ему покажет! Мистер Ньюэлл еще не знает, на что способна разгневанная девушка из Пасадены.

— Что, черт возьми, ты делаешь?

— Я жду! Вы теряете время, мистер. Давайте прыгайте на меня поскорее — и ступайте на вашу важную встречу.

Гордон смотрел на ее ноги.

— Ты потеряла сандалию, — пробормотал он.

— Это далеко не все, что я собираюсь потерять сегодня, — напомнила она ему сквозь зубы.

Подойдя к ней, он бесцеремонно снял вторую сандалию и швырнул ее на пол. Прикосновение его рук было сродни удару током, но Джун смело посмотрела ему в глаза. Он не улыбался. На его щеках играли желваки.

— Ты предпочитаешь со светом или без?

— Со светом, — заявила она с вызовом. — Или ты стесняешься?

— Нет. Я себя прекрасно чувствуя в любой ситуации. — В его глазах появился металлический блеск.

Что он делает?! У Джун закружилась голова. Гордон развязывал шнурок на своих спортивных трусах!

— Тебе придется слезть со стола и поднять юбку.

— А ты не хочешь мне помочь?

— Мы ведь собираемся заняться не любовью, а только сексом. Ты помнишь об этом?

Это презрительное замечание подействовало на Джун как ледяной душ. Она вдруг почувствовала себя дешевой и грязной. Ньюэлл стоял перед ней, готовый в любую секунду обнажиться, но до сих пор прикоснулся к ней только однажды — когда снимал сандалию. Джун не могла оторвать взгляда от тонких завитков волос на его груди, к которой она так хотела прижаться губами!

Нет, так нельзя! Это грубо и бессердечно. Губы задрожали, и Джун пришлось крепко сжать их, чтобы не выдать волнения. Но остановить слезу, скатившуюся по щеке, она не могла. Было слишком поздно превращать все в безобидную игру. Теперь ей уже не скрыть своего унижения. Но она может хотя бы сказать ему, что чувствует.

— Я была не права, когда назвала твою спальню слишком холодной. Она идеально тебе подходит.

Джун и представить себе не могла, что его глаза могут стать еще холоднее, но сейчас они были похожи на две полированные монетки.

Завязав шнурок, он подошел к ней, взял за руку и рывком усадил на стол.

— Забирайте ваши принципы и отправляйтесь обратно в Пасадену, мисс Мортон. — Он посмотрел на нее долгим взглядом и решительно вышел.

Джун какое-то время неподвижно сидела на столе, уставившись на сандалии, валявшиеся внизу. Резкий запах виски бил в ноздри и резал глаза.

Гордон Ньюэлл наглядно продемонстрировал свое отношение к ней: она не та женщина, которой он хотел бы обладать, и у него нет никакого желания становиться мужчиной, который нужен ей.

Но это понимание совсем не облегчало ее душевную боль.

Эффи сидела на кровати Джун и успокаивающе гладила ее по плечу.

— Значит, Гордон Ньюэлл предлагал тебе заняться любовью, а ты отказала ему?

Джин удавалось сохранять свой секрет только четыре дня. На пятый день под давлением Эффи она «раскололась».

— Джун, дорогая, проснись и посмотри, какое столетие на дворе! Хочешь, я расскажу тебе, как потеряла девственность?

— Я и так знаю — в первую брачную ночь с Крисом.

— Вовсе нет. Я никогда не говорила тебе правду, потому что знала, как ты к этому относишься. Мне было шестнадцать лет, и он не был миллионером, и все это происходило отнюдь не под тропической луной, а в машине, похожей на мышеловку, на грязной проселочной дороге.

— Эффи! — Джун обняла подругу. — Какой ужас!

Эффи высвободилась и спрыгнула с кровати так быстро, что Джун не успела даже удивиться.

— Ладно, как видишь, я пережила это. Ты не станешь отрицать, что я всегда была для тебя хорошим другом. Я увезла тебя из города, заставила эту святую женщину лгать, давала тебе мудрые советы, устраивала случайные встречи. Разве кто-нибудь мог для тебя сделать большее, чем сделала я?

Эффи права: она была настоящей подругой.

— Это всего лишь секс, — настаивала Эффи. — Ты ведь никого не убиваешь. — Она подошла к Джун и взяла ее за руки. — Вспомни тот курс в колледже… Ну, тот, где говорилось про размножение лягушек.

Джун смутилась.

— Помнишь, ты ненавидела профессора, но знала, что необходимо пойти на экзамен и рассказать все это. — Она крепко сжала пальцы Джун. — Вот и сейчас то же самое. Ты должна пройти через это, чтобы стать настоящей женщиной. А Гордон — прекрасный учитель. И он согласен. Что тебе еще нужно?

Джун отвела взгляд.

— Но… но он такой…

Она не могла признаться Эффи, что влюбилась в него и что его легкомысленное отношение к женщинам и сексу больно ранит ее.

— Он не мой тип мужчины, — отрезала Джун.

— Нет, это немыслимо! — Эффи возвела глаза к потолку и возмущенно отвернулась от подруги.

— К тому же он, наверное, уже и не хочет, — со вздохом произнесла Джун.

— Ты права! С какой стати ему тратить свое время на… Извини, Джун, я не хотела тебя обидеть.

Джун нервно расхохоталась и произнесла то, на чем запнулась Эффи:

— …На несговорчивую и сухую учительницу, когда супермодели и телезвезды сами падают к его ногам.

Эффи ободряюще похлопала ее по плечу.

— В таком случае нам нужно подобрать кого-нибудь другого.

Джун была потрясена целеустремленностью подруги.

— Что?! — переспросила она.

— Тетя Лиз сказала, что завтра к Гордону снова приезжают гости. На этот раз — юридический отдел. Представляешь, сколько будет вокруг симпатичных молодых юристов? Ты как следует разглядишь их и выберешь того, кто тебе понравится.

Джун не могла поверить своим ушам.

— Я знаю, ты удивлена моим предложением. Но, если поразмыслить, оно великолепно.

— Оно ужасно!

Лицо Эффи стало каменным.

— Ты невыносима. Я сдаюсь. Я умываю руки. Продолжай в том же духе — и ты победишь на конкурсе старых дев Америки. Может быть, тебе поставят памятник.

Джун поразил усталый и безнадежный тон, которым были сказаны эти слова. И ей вдруг показалось, что сейчас она теряет в жизни все, в том числе и лучшего друга. Эффи всегда помогала ей в самые трудные минуты. А чем она отплатила ей за доброту? В конце концов Эффи опять права: это всего лишь секс.

Стряхнув с себя оцепенение, Джун приняла решение. Она сделает это без лишних размышлений. Она вообще слишком много думает. А жизнь так устроена, что рано или поздно девушки все равно теряют невинность. Она вспомнила, как ее ученицы обсуждали эту проблему. Серьезности и ответственности в них было не больше, чем при обсуждении перипетий мыльной оперы. А ей, наконец, уже двадцать четыре года!