Солнечный свет смешался с летящими щепами. Люди бросились наружу, в безопасное место.

Одна лишь Дрифф не могла последовать примеру прочих. Она оказалась зажата в одном из просевших, обрушившихся концов брюховяза. Отчаянно крича, она задергалась, но так и не смогла освободиться. Остальные — уже спешившие к зарослям высокой травы — приостановили свой бег и оглянулись.

Той и Пойли, переглянувшись, побежали спасать Дрифф.

— Вернитесь, дуры несчастные! — завопил Грен. — Оно и вас тоже поймает!

Девушки подбежали к месту, где была зажата Дрифф. Охваченный паникой, Грен поспешил за ними.

— Уходите оттуда! — кричал он.

Метрах в трех от людей из песка поднялось огромное тело ивы. На ее верхушке блестел грибок, темный, испещренный морщинистыми складками грибок, виденный ими раньше. Встретить такое вновь, и совсем близко, Грену было крайне неприятно, и он не понимал, как девушки могут оставаться на месте. Он потянул Той прочь, ударил ее, призывая убираться и спасать свою жизнь, пока еще есть возможность.

Той не замечала его призывов. Бок о бок со сжимавшимися, терзавшими обломки брюховяза щупальцами они с Поили тянули Дрифф за руки, пытаясь выдернуть ее из вороха щепок. Нога несчастной угодила между двух тесно притертых кусков дерева. И лишь когда один из этих кусков зашевелился, утягиваемый вниз, Дрифф оказалась свободна. Поддерживая ее с двух сторон, Пойли и Той помчались к зарослям высокой травы, где укрылись остальные, а Грен бежал за ними.

Несколько минут все они лежали там, тяжело дыша. Их было почти не узнать, настолько плотно всех покрывал толстый слой липкой грязи.

Той выпрямилась первой, сев в траве. Повернувшись к Грену, она произнесла ледяным от гнева голосом:

— Грен, я прогоняю тебя из племени. С этой минуты ты изгнан.

Грен вскочил с брызжущими из глаз слезами, чувствуя на себе пристальные взгляды прочих. Для любого человека нет кары страшнее изгнания. Женщины подвергались такому наказанию крайне редко, прогнать же из племени мужчину было немыслимо.

— Ты не можешь! — выкрикнул Грен. — Зачем ты это делаешь? У тебя нет на то никакой причины.

— Ты ударил меня, — спокойно ответила Той. — Я — Предводительница племени, но ты все равно ударил меня. Ты пытался помешать нам спасти Дрифф, ты позволил бы ей погибнуть. И ты всегда хочешь, чтобы все было по-твоему. Я не могу вести тебя, и поэтому ты должен уйти.

Остальные — все, кроме Дрифф, — тоже поднялись на ноги, недоверчиво приоткрыв рты и озабоченно хмурясь.

— Ты врешь, врешь!

— Нет, я говорю правду. — Опустив плечи, Той обернулась к беспокойно наблюдавшим за этой сценой пятерым соплеменникам. — Разве это не правда?

Баюкавшая пострадавшую ногу Дрифф охотно поддержала ее. Шри, подруга Дрифф, также согласилась с доводами Предводительницы. Вегги и Мэй попросту кивнули, ничего не говоря; они чувствовали за собой вину, потому что не вернулись ради спасения Дрифф, и теперь пытались оправдаться, поддакивая Той. Единственная нота диссонанса исходила, как ни странно, от лучшей подруги Предводительницы, Пойли.

— Какая разница, правду ты говоришь или нет, — объявила она. — Если бы не Грен, все мы были бы уже мертвы в утробе брюховяза. Он спас племя, и за это мы должны быть ему благодарны.

— Нет, это ива-убийца спасла нас, — возразила Той.

— Если бы Грен не…

— Лучше помолчи, Пойли. Ты видела, он ударил меня. Грен должен уйти из племени. Он станет изгоем, говорю я вам.

Обе девушки рассерженно уставились друг на друга, их щеки покрылись румянцем, пальцы впились в рукояти ножей.

— Он наш мужчина. Мы не можем изгнать его! — заявила Пойли. — Ты говоришь ерунду, Той.

— У нас останется Вегги, или ты про него забыла?

— Вегги лишь ребенок-мужчина, ты прекрасно это знаешь!

Вегги вскочил, переживая обиду.

— Я достаточно взрослый, чтобы сделать это с тобой, Пойли, толстая ты гадина, — провыл он, подпрыгивая и демонстрируя себя женщинам. — Посмотри, каков я — ничуть не хуже Грена!

Несколькими пощечинами Вегги удалось успокоить, но противостояние продолжалось. Следуя примеру спорщиц, остальные тоже загомонили. И лишь когда Грен залился слезами злости, все затихли.

— Какие же вы все дуры, — выдавил он, всхлипывая. — Один я знаю, как нам выбраться с Нейтральной Полосы. Как вы можете справиться с этим без меня?

— Без тебя мы сможем все что угодно, — парировала Той, но тут же добавила: — Каков твой план?

Грен горько рассмеялся.

— Ты замечательная Предводительница, Той! Ты даже не знаешь, где мы оказались. Ты не можешь понять, что мы вышли к границе Нейтральной Полосы. Взгляни, отсюда виден наш лес.

Вытянув палец, Грен демонстративно ткнул им перед собой.

Спешно спасаясь от брюховяза, люди едва ли могли хорошо рассмотреть новый пейзаж. В правоте Грена нельзя было усомниться. Племя Той действительно оказалось рядом с границей Нейтральной Полосы.

Впереди глухой стеной стояли скорченные, искореженные деревья местных пород, словно бы сплачивая ряды. Среди них были и деревья-солдаты, всевозможные колючки и бамбук, равно как и высокая трава с достаточно острыми краями листьев, чтобы походя отрубить человеку руку. Все они были сплетены воедино плотной баррикадой побегов ежевики. То была гуща, сквозь которую невозможно пробиться, войти в ее сень было равнозначно самоубийству. Каждое растение несло там свою вахту — словно ряды хорошо вооруженного войска перед лицом знакомого ненавистного врага.

Нельзя сказать, чтобы вид этого врага внушал оптимизм.

Великая смоковница, забравшись настолько далеко, насколько позволял ей ее рацион, высокой темной стеной возвышалась над изгнанниками, влачащими свое существование в пределах Нейтральной Полосы. Самые длинные ветви несли небывало тяжкий груз листьев; они тянулись как можно ближе к врагу, подобные готовой обрушиться гигантской волне, отрезая сразу как можно больше солнечного света.

Смоковнице помогали создания, жившие в ее дебрях, — быстрохваты, попрыгунчики-вялохваты, скок-ягоды, истекавшие смертоносной смолой мокрогубы и множество других. Они сновали туда-сюда по периметру могучего дерева, словно извечные спутники, верные псы.

Лес, всегда казавшийся людям гостеприимным хозяином, показывал им теперь свои мощные челюсти.

Грен наблюдал за лицами соплеменников, пока они вглядывались в эту двойную стену враждебных друг другу растений. Ничто там не двигалось; легчайший ветерок с моря, которому удавалось закрасться в листву, не способен был даже покачнуть хотя бы один тяжелый, затянутый твердым панцирем лист. Люди замерли, и лишь их сердца бешено колотились от охватившего все племя ужаса.