– Пить… пить… – попросил Гусев, шаря по себе руками в нервном возбуждении.

– Пить нет, есть выпить, – честно ответила Яна и протянула ему бутылку с самогоном.

Алексей даже на время прекратил свои хаотичные движения.

– Ты серьезно? Вы заявились за мной на кладбище с бутылкой самогонки?

– А что такого? – спросила его подруга. – Ты лучше выпей. Да и раны можно обработать.

– Жалко «живую воду» на это переводить, но если нужно… – наконец-то приблизился к ним дядя Гена. И содрогнулся, заглянув в могилу: – А внутри-то тело…

Яна с Мареком автоматически посмотрели в вырытую яму и увидели нелепо лежащий труп мужчины. По всей видимости, первоначального жильца гроба. Потом его безжалостно выкинули, и в его домовину поместили живое тело, потому что мертвый уже и так не опасен, а вот живой еще может выбраться.

– Это и есть Герман… наверное… – сказал дед.

Алексей жадно припал к самогону и почти сразу и отрубился.

– Не надо было давать ему пить. Он же трое суток, с ваших слов, как пропал, значит, трое суток провел без еды и питья. – Старик покачал головой.

– Чего теперь говорить? Ладно, пусть немного забудется после перенесенного ужаса, – вздохнула Яна. И скомандовала Мареку: – Бери его на руки и несем в избу… Дядя Гена, надеюсь, телефон у вас есть, чтобы «Скорую» вызвать?

– Обижаете… Конечно, есть. Один на весь поселок, – ответил абориген. А затем сделал жест в сторону трупа: – А что с этим делать?

– Прежде всего я возьму образцы ткани, то есть выполню то, из-за чего пострадал Алексей, – выдвинулся вперед норвежский гений.

– Какие ткани? Вы с ума сошли? Здесь продукты привозят раз в неделю, а вы о каких-то тканях говорите! – возмутился местный житель. Затем покосился на стонущего во сне Лешу Гусева: – Да и товарища вашего надо врачам быстрее отдать.

– Нам кусочек от трупа нужен, – пояснила Яна.

– Что?! О, господи! В нелегкий час принесла вас сюда судьба… – перекрестился дед.

– Давайте, ребята, давайте… – тихо пробормотал Алексей.

– Точно, ненормальные! – взмахнул руками дядя Гена.

– Вы никому о том, что видали, не говорите! Мы делаем благое дело, – сообщил Марек, спускаясь в могилу.

– Конечно, благое! Кто бы сомневался! – сплюнул в сторону старик. – Дурак я, что ли, кому-то про такое говорить? Чтобы и меня за что-нибудь привлекли? Но хоть зароем покойника по-человечески?

– Даже и не сомневайтесь! – выглянул из ямы Касински и протянул Яне какую-то косточку.

Эффектная женщина на высоченных шпильках и с длинными белыми волосами вошла в больничную палату. За ней шествовал здоровенный детина с тоже длинными, но рыжими волосами. Оба были в медицинских халатах, только на мужчине он не сходился примерно на полметра. Это были, конечно, Яна Цветкова и Марек Касински, пришедшие в травматологическое отделение к Леше Гусеву, как положено, с цветами, конфетами и мандаринами. Больница была самая обыкновенная, но довольно-таки большая и с ремонтом. В палате находились четверо. Причем трое мужиков красовались гипсом на разных частях своего тела и покинуть палату не могли. Один только Леша с перевязанной головой был способен передвигаться, что он и сделал, взяв посетителей под руки и предложив:

– Пойдемте на лестницу, покурим.

– С удовольствием! Только я не курю, – откликнулась Яна.

– Ничего, посмолишь с нами за компанию, – подал голос Марек Касински, снова продемонстрировав удивительное знание русского жаргона.

Это был уже второй их визит за два дня к Леше, который наконец познакомился с норвежцем, так сказать, вживую.

И он опять заговорил на больную тему.

– Если бы не Марек, ты бы был уже мертв! – вздохнула Яна.

Ну да, именно ученый в своей далекой Норвегии заподозрил, что с Гусевым что-то не так, когда тот не вышел на связь по Интернету. И не только забил тревогу, но и сам лично прилетел в Россию, в которой никогда не был, совершив почти подвиг, поскольку по своему образу жизни фактически не покидал дом. Конечно, друзья, а прежде всего Яна Цветкова, спохватились бы и, возможно, нашли бы Лешу, но было бы слишком поздно, это точно. Потому что, по заключению врачей, тот максимум часов через двадцать умер бы от обезвоживания. Так что решение Марека сняться с места буквально спасло жизнь горе-патологоанатому. Кроме упомянутого обезвоживания, у Гусева были обнаружены тяжелейшая психологическая травма и нервное истощение, а также травма головы.

И вот сейчас Цветкова и Касински стояли рядом с Лешей на лестничной клетке больницы возле привинченной к батарее железной банки-пепельницы и курили. Яна все время кашляла, но сигарету не бросала, твердо решив курить вместе с мужчинами.

– Ну ты, Леша, даешь! Решиться на такое в одиночку! – возмущалась она.

– А что было делать? – вздохнул Гусев. – Раз единственный человек в мире, который мог найти остатки яда в трупах, согласился мне помочь, я не мог поступить иначе.

– Ты преувеличиваешь мои способности, – сказал Марек.

– А ты не знаешь о своей славе, о том, что пишут люди в Интернете!

– Разве же можно верить всему, что пишут в Интернете? – усмехнулся Касински.

– Я верю в твой талант, – упрямо склонил голову Алексей.

Выглядел он, конечно, ужасно: сильно похудевший, очень бледный, с трясущимися руками и постоянно оглядывающийся по сторонам. Яна содрогалась всякий раз, едва вспоминала, что ее друг целых трое суток пролежал захороненный в гробу под землей. И ведь он не мог знать, что его спасут. Был обречен на страшную смерть и ждал ее.

«Наверное, так и совсем с ума сойти можно. Неужели Леша не оправится?» – думала она с большим сожалением.

– Выглядишь ты не очень… – честно сказала Цветкова.

– Сам чувствую… Я еще и сон потерял. И часть зрения – до сих пор на свет реагирую, – пожаловался Леша, опять воровато озираясь.

«Бедный», – вздохнула Яна.

– Ты в самом деле почувствовал, что за тобой следят? – спросил Марек. – Ты сообщил мне об этом.

– Именно что почувствовал! Со мной следователь говорил, а я ничего путного вспомнить не смог… Знаете, у меня уже после первого посещения кладбища крыша слегка поехала, мне начало что-то мерещиться. Я ездил на попутках и по не очень людным дорогам, но все время какая-нибудь машина следовала сзади. Хотя, может, люди тоже по своим делам ехали? – Алексей задумался и снова оглянулся. – А на третьем кладбище, в последнем пункте своего путешествия, я стал рыть могилу и вдруг ощутил ужасный удар по голове. В глазах словно свет выключили, и очнулся я… – Гусев запнулся. – Ой, вспоминать не хочется…

– И не надо! – поняла его Яна.

Но Леша не намеревался сдаваться.