ледяную глыбу на другую клали и каждый раз водой поливали, которая тотчас замерзала и вместо крепкого цемента служила. Таким образом чрез краткое время построен был дом, который был длиною в восемь сажен, шириною в две сажени с половиною, а вышиною вместе с кровлею в три сажени.

Напереди перед домом стояло шесть ледяных точеных пушек, которые имели колеса и станки ледяные ж, что и о всем последующем разуметь должно, разве что не ледяное случится, о чем именно упомянуто будет. Пушки величиною и размером против медных трехфунтовых сделаны и высверлены были. Из оных пушек неоднократно стреляли; в каковом случае кладено в них пороху по четыре фунта, и притом посконное или железное ядро заколачивали. (Такое ядро некогда в присутствии всего императорского придворного штата, в расстоянии шестидесяти шагов, доску толщиною в два дюйма насквозь пробило.) Еще ж стояли в том же ряду с пушками две мортиры против двухпудовой бомбы.

(Из которых многократно бомбы бросали, причем на заряд в гнездо И фунта пороху кладено.) Напоследок в том же ряду стояло два дельфина. Сии дельфины с помощью насосов огонь от зажженной нефти из челюстей выбрасывали, что ночью приятную потеху представляло. Позади помянутого ряду пушек и мортир сделаны были около всего дому из ледяных баляс изрядные перила, между которыми, в равном расстоянии, четвероугольные столбы стояли. Когда на оный дом изблизи смотрели, то с удивлением видна была вверху на кровле четвероугольными столбами и точеными статуями украшенная галерея, а над входом преизрядный фронтишпиц, в разных местах статуями украшенный. Самый дом имел дверные и оконишные косяки, также и пилястры, выкрашенные краскою наподобие зеленого мрамора. В оном же доме находилось крыльцо и двое дверей; при входе были сени, а по обеим сторонам покои без потолку, в одною только крышею. В сенях было четыре окна, а в каждом покое по пяти окон, в которых как рамки, так и стекла сделаны были из тонкого чистого льду. Ночью в оных окнах много свеч горело, и почти на каждом окне видны были на полотне писаные смешные картины, причем сияние, сквозь окна и стены проницающее, преизрядный и весьма удивительный вид показывало. В перилах, кроме главного входа, находились еще двои сторонние ворота и на них горшки с цветами и с померанцевыми деревьями, а подле них простые ледяные деревья, имеющие листья и ветви ледяные ж, на которых сидели птицы, что все изрядным мастерством сделано было.

Наружное, прочее сего дома украшение состояло в следующих вещах. На всякой стороне, на пьедестале с фронтишпицем, поставлено было по четырехугольной пирамиде. Помянутые пирамиды внутри были пусты, которые сзади от дому вход имели. На каждой оных стороне высечено было по круглому окну, около которых снаружи размалеванные часовые доски находились, а внутри осьмиугольный бумажный большой фонарь (со множеством зажженных свечей) висел, у которого на каждой стороне всякие смешные фигуры намалеваны были. Оный фонарь находившийся внутри потаенный человек вкруг оборачивал, дабы сквозь каждое окно из помянутых фигур одну за другою смотрители видеть могли. По правую сторону дома изображен был слон в надлежащей его величине, на котором сидел персианин с чеканом в руке, а подле его два персианина в обыкновенной человеческой величине стояли. Сей слон внутри был пуст и так хитро сделан, что днем воду, вышиною в двадцать четыре фута, пускал, которая из близ находившегося канала адмиралтейской крепости трубами проведена была, а ночью, с великим удивлением всех смотрящих, горящую нефть выбрасывал. Сверх же того, мог он как живой слон кричать, каковой голос потаенный в нем человек трубою производил. Третие, на левой стороне дома, по обыкновению северных стран, изо льда построена была баня, которая, казалось, будто бы из простых бревен сделана была и которую несколько раз топили и действительно в ней парились.

Теперь посмотрим, каким образом убраны были покои. В одном из них на одной половине стоял уборный стол, на котором находилось зеркало, несколько шандалов со свечами, которые по ночам, будучи нефтью намазаны, горели, карманные часы и всякая посуда, а на стене висело зеркало. На другой половине видны были преизрядная кровать с завесом, постелью. Подушками и одеялом, двое туфли, два колпака, табурет и резной работы комель, в котором лежащие ледяные дрова, нефтью намазанные, многократно горели. В другом покое, по левую руку, стоял стол, а на нем лежали столовые часы, в которых находящиеся колеса сквозь светлый лед видны были. Сверх сего. На столе в разных местах лежали для играния примороженные карты. Подле стола по обеим сторонам стояли резной работы два долгие стула, а в углах две статуи. По правую руку стоял резной угольный поставец с резными небольшими фигурами, а внутри оного стояла точеная посуда, стаканы, рюмки и блюда с кушаньем. Все оные вещи изо льду сделаны и приличными натуральными красками выкрашены были».

Анна Иоанновна пляшет на свадьбе шута князя М. А. Голицына и шутихи Е. И. Бужениновой в Ледяном доме. Худ. В. И. Якоби. 1878 г.

Поскольку императрицу заинтересовало, сколько вообще народов насчитывается в империи и как они выглядят, то всем губернаторам разослали указание отправить в Петербург по паре обоего пола разных инородцев. К живым посылкам следовало приложить письмо с описанием присущих им обычаев и нарядов. Подготовку предстоящего действа поручили специально созданной маскарадной комиссии. Ее возглавил кабинет-министр А. П. Волынский. Проект Ледяного дома разработал архитектор П. М. Еропкин.

В феврале 1740 г., в самые морозы (-35 °C), состоялась свадьба. Молодых посадили в клетку на спине слона. За ним следовала процессия из запряженных в сани оленей, коз, волов, собак и свиней. В санях сидело около 300 присланных в Петербург представителей населяющих Россию инородцев. Все они были наряжены в национальные костюмы, играли на своих национальных инструментах, танцевали и пели народные песни.

Свадебный поезд собирался во дворе дома А. П. Волынского (место на углу нынешнего Волынского переулка и Мойки). Оттуда он, завернув к Зимнему дворцу, проследовал к манежу Э.-И. Бирона. Это деревянное здание первоначально построили для герцога, большого любителя лошадей, на Адмиралтейском лугу. Однако в 1738 г. его перенесли на берег реки Кривуши (затем — Екатерининский канал, а ныне — канал Грибоедова). Спустя 10 лет манеж сгорел, и на его месте в 1786 г. построил себе каменный дом купец И. Витнебен, а позже по проекту архитектора

П. Ю. Сюзора здесь построили здание для Общества взаимного кредита (современный адрес — канал Грибоедова, 13).

В манеже уже расставили столы с яствами. Для инородцев приготовили их национальные блюда. Перед усевшимися за столы гостями поэт В. К. Тредиаковский прочитал специально