class="p1">— Что? — Она уставилась на него. — Мне нельзя говорить, что мы знакомы с детства?

— Вряд ли я буду рассказывать им о нашей встрече на реке после похорон своей матери.

Она смахнула слезы с глаз, стараясь не показывать Данте, как ей обидно от того, что он так легко уничтожает их богатое прошлое.

— Я хочу поспать, — сказала Алисия, сдерживая боль и молчаливую ярость. — Я рано встала. Ты наверняка захочешь, чтобы завтра я выглядела свежей. — Алисия. — Он схватил ее за запястье. — Не убегай.

— Я не убегаю, — сказала она. — Просто я устала.

Она побелела от ярости, когда сняла лимонное платье и впервые в жизни приняла ванну.

Она подумала о неряшливом мальчишке, который вырвал ей первый зуб, когда она не осмелилась это сделать. Пока Беатриче молча читала, Алисия вставала на колени на кровати, смотрела в окно на манящий мир и знала, что Данте там.

Река, лес, хижина, кладбище… Он присутствовал почти в каждом мгновении ее детства. Сейчас она играет со своим сердцем в опаснейшую игру, притворяясь его любовницей и частью его жизни.

Лежа по шею в теплой мыльной воде, она испытывала боль в теле, зная, что Данте рядом. Выйдя из ванной, завернулась в полотенце и обнаружила, что ее кровать готова ко сну. Это действительно была пятизвездочная роскошь, в которой он жил каждый день.

Она надела золотистую ночную рубашку и забралась на кровать. Простыни казались шелковыми, а голова лежала на мягкой подушке.

И тут дверь открылась.

— Спокойной ночи, — сказал Данте, и она испытала облегчение, когда он оставил дверь приоткрытой, чтобы она слышала, как он готовится ко сну.

И даже в темноте Данте сумел рассмешить ее, потому что колокольчик над кроватью прозвенел один раз.

Конечно, Алисия проигнорировала его.

Она не стала дергать за шнур, приглашая Данте лечь рядом с ней, чтобы оказаться в его объятиях, где всегда чувствовала себя в безопасности.

Глава 11

Алисия проснулась от звуков гавани, а не города и лежала, не готовая встать с постели. Она знала, что ее глаза опухли от слез, но решила объяснить это бессонницей.

У нее сложилось ощущение, что сегодня ей будет труднее, потому что она встретится с его семьей и увидит, как он расстается с ними. А потом он расстанется и с ней.

Данте останется один. Как всегда.

В ее дверь постучали. Похоже, в Ортигии было не принято ждать ответа, потому что вошел Данте с чашкой и блюдцем, одетый только в полотенце, с таким же небритым лицом, как и утром, когда лежал в гостиничной кровати и целовал ее.

— Кажется, сегодня утром я горничная, — протянул Данте.

Алисия не улыбнулась.

— Миледи, — сказал он и поставил чашку и блюдце на прикроватный столик.

Алисия уловила аромат его геля для душа и возненавидела себя за то, что внезапно возбудилась.

— Могу я сделать для вас что-нибудь еще?

— Раз уж ты здесь, открой шторы.

— Нет уж. — Он сел на кровать. — Я решил, что мне не нравится быть горничной.

— Никто не любит быть горничной.

— Я притворился бы горничной, если бы меня ждала награда.

Он сжал ее бедро под простыней, и она почувствовала тепло его руки. Она старалась никак не реагировать, но происходящее напоминало ей возвращение в реку.

— Чем ты хочешь заняться сегодня? — спросил он. — Пройдешься по магазинам?

— Я была там вчера.

— Ну, к сожалению, мы не можем провести день в постели. — Он грустно улыбнулся, но потом приободрился. — Может, покатаемся по морю?

— У тебя есть яхта?

— Да.

— У меня нет подходящей одежды.

— Врушка, — сказал он. — Мне сообщили, что ты купила бикини и саронги, а вот шорты не взяла. — Тогда поехали! Но мы можем опоздать на ужин, — произнесла Алисия, и ее сицилийский темперамент взял верх. — А завтра в заголовках будет написано «Миллиардер пропал без вести в море».

— Чего ты дуешься?

— Я не дуюсь, — сказала Алисия. — Я просто не считаю разумным проводить целый день рядом с тобой. Вечером мы должны выглядеть как счастливая пара.

— Ты постоянно врешь, Алисия, — заметил Данте. — Ты дуешься на меня со вчерашнего вечера! Что такого ужасного я сказал? Тебе не понравился мой совет по свиданиям?

Она резко посмотрела на него и отбросила простыни.

Алисия стала искать халат, чтобы прикрыться, потому что ее соски торчали, как шпильки. Она пошла в гостиную, и Данте зашагал следом за ней. — Вот. — Он предложил ей выпечку. — С анчоусами и…

Она покачала головой:

— Я слежу за своим здоровьем.

— Как хочешь, — сказал Данте и поставил выпечку на стол, наблюдая, как Алисия берет клубнику и ломтик яблока. Наверное, они оба вспомнили в тот момент, что она попробовала яблоки, когда они впервые поцеловались.

Алисия вышла на балкон — на утреннее солнце Сицилии, и Данте последовал за ней.

— Оставь меня в покое! — бросила она ему через плечо, как в то первое утро, и ворвалась в гостиную.

— Эй, — предупредил он, когда она сердито прошла мимо него. — Это мой дом, и в нем мой персонал, — напомнил он ей. — Сегодня я уйду, а ты продолжай злиться. Но вечером ты должна быть паинькой.

Она сглотнула, стараясь не плакать. Ей просто было не до этого, и она знала, что он ненавидит, когда она плачет.

Он терял терпение.

— Что, черт побери, я сказал не так?!

— Как мы скажем, что познакомились? — обиженно заметила она. — Тебе стыдно признаться своей семье, что твою девушку вырастили монахини?

— Это твоя проблема, Алисия, а не моя.

— Ты так легко отвергаешь нашу дружбу. — Она ткнула его рукой в обнаженную грудь.

— Ты действительно хочешь, чтобы я все рассказал им? Я не хотел, чтобы тебе было неловко. Джустина гоняется как собака за костью, когда дело касается моей матери.

Она не поверила ему.

— Нет, ты просто не хочешь признать, что мы когда-то были близки!

— Ты имеешь в виду секс после похорон моей матери? — Он взял ее руку, которая упиралась ему в грудь. — Я думаю, тебя расстроила истина, Алисия. Широко раскрыв глаза, она вдруг испугалась, что он догадается, как она любит его. Она призналась себе, что любит Данте. И любила всю жизнь.

Но Данте думал о более простых вещах.

— Ты расстроилась, что я могу рассказать им, как ты разыскала меня и узнала, в каком отеле я остановился. Ты боишься, что я сообщу им, как ты вошла в мою спальню на рассвете…

— Нет, нет, нет. — Она яростно мотала головой.

— Да, — сказал Данте. — Ты пыталась разыграть меня тем утром, и