тебе неприятно, что я тебя раскусил.

— Я не планировала спать с тобой, — призналась она. — Я просто хотела, чтобы мы выпили кофе.

— Алисия. — Он прижался к ней бедрами, и они оба поняли, что его полотенце упало на пол. — Ты не собиралась спать со мной?

— Ни за что, — настаивала она.

— Ты такая хорошая лгунья, что даже не понимаешь, когда врешь.

И внезапно они набросились друг на друга с поцелуями, восхитительными и безумными. Их близость была такой бурной и страстной, словно оба окончательно потеряли голову. Забыв о притворстве и сдержанности, они с отчаянием отдавались друг другу.

Когда все закончилось, Алисия, дрожа, попыталась подтянуть бретельки ночной рубашки и растерянно уставилась на Данте.

— Все в порядке? — Данте не узнал собственного голоса. Он был ошеломлен, потому что у него никогда не было такого секса. Он отвел волосы с ее лица, пытаясь подобрать слова.

Алисия вдохнула и нахмурилась.

— Мы не предохранялись…

Он закрыл глаза, стараясь ее успокоить.

— Алисия, клянусь, со мной такое впервые…

Она покачала головой, потому что не поверила ему. В конце концов, она видела доказательство того, что однажды он не предохранялся.

— Ты принимаешь противозачаточные? — спросил он.

— Конечно нет!

Он сглотнул, увидев гнев и панику в ее глазах. — Все обойдется. — Он пытался быть практичным, но не мог не злиться.

— Не говори мне, что все обойдется. Ты лжешь, Данте. Не рассказывай, что такое с тобой впервые. А как же то, что случилось через девять месяцев?

— Что? — Его голос напоминал удар хлыста.

— У тебя родился сын! — крикнула она. — Его зовут Роберто.

— Ты решила рассказать мне только сейчас? — Он побелел от ярости. — Почему не пять минут назад? Или ты хочешь, чтобы у него родился брат? — При чем здесь я? — Она ужасно рассердилась. — Не знаю, с кем ты был, когда вернулся в деревню, но у тебя родился ребенок. Очевидно, я не была такой уж особенной для тебя. И очевидно, ты не всегда предохранялся.

— Ты превзошла себя, Алисия, — сказал Данте. — Твоя ложь не знает границ.

— Я не лгу, Данте. Ребенка подбросили в монастырь. Даже сестра Анжелика не сомневается, что он от тебя. Вылитый Шинина. Она заметила, что я потеряла серьгу, когда вернулась в тот день…

Данте был бледным как мел.

— Расскажи все в подробностях.

— Сестра Анжелика знала, что я долго отсутствовала. Я сказала ей, что спряталась в хижине, и она с большим удовольствием указала мне, что я потеряла серьгу. — Она повела плечами. — А через девять месяцев у монастыря оставили младенца. Она предположила, что он мой, но это не так.

— Значит, я несу ответственность за всех детей, родившихся через девять месяцев после моего приезда?

— Пожалуйста, перестань. — Она не могла выносить его ложь. — Он твой.

— Где он сейчас?

— У него любящая семья. — Алисия с упреком посмотрела на Данте, ненавидя его беспечность. И ненавидя себя за принятое решение расстаться с тем ребенком. — Как ты мог, Данте?

* * *

Ему очень хотелось спросить ее о том же, но он пытался вести себя разумно.

— Ты знаешь, кто его мать? — спросил он.

— «Детская дверь» в монастыре анонимная.

— О каких слухах ты говорила во время полета?

— В деревне много болтали о том, что ты заходил в дом, когда приезжал.

— Какой дом? — Он посмотрел на нее. — Ты имеешь в виду, где я разбирал вещи своей матери?

Она кивнула.

— Я был занят: ночная служба, похороны, ты.

— Данте, ты был там. Как ты мог? — повторила она.

Он долго смотрел на нее.

— Нет, — наконец произнес он и прошел мимо нее. Алисия пришла в ярость и последовала за ним в его спальню, где он сердито одевался.

— Ты собираешься в монастырь? — спросила она, но он проигнорировал ее, натягивая джинсы. — Тебе туда нельзя. Данте, пожалуйста, не надо.

Он не ответил.

— Я не должна была тебе говорить.

— Наверное, ты больше не могла сдерживать свое негодование. — Он посмотрел на нее. — Так мне кажется. Ты можешь не приходить ко мне в спальню без приглашения?

— Ты обязан со мной объясниться.

— Вообще-то нет.

Он уставился на нее, и она поняла, что продолжения разговора не будет.

— Мы не пара, Алисия. И поверь мне, я никогда этого не хотел.

— Значит, мы друзья?

— Да неужели? В этом я сомневаюсь.

— Мы были друзьями.

— По-твоему, быть друзьями — держаться за какой-то слух десятилетней давности, ожидая удобного момента? — спросил он. — Нет уж, спасибо.

— Я имею полное право расстраиваться…

— Вот и расстраивайся, — сказал он, садясь на средневековую кровать и надевая ботинки.

Его равнодушие было настоящей пыткой.

— Куда ты собрался?

Данте не ответил.

— Пожалуйста, не врывайся в его жизнь.

— Не волнуйся, — съязвил он. — По пути я куплю голубые шарики и плюшевых игрушек.

— Пожалуйста, не ищи его.

— Отвали, Алисия!

Она отчаянно пыталась остановить его.

— Сегодня мы ужинаем с твоей семьей…

— Ты шутишь, что ли? — Данте даже не оглянулся, разыскивая ключи от машины. Он взял свой телефон и выключил его у нее перед носом. — Никакого семейного ужина.

— Куда ты идешь?

— Хочу найти более разумного собеседника. — Он уставился на нее непроницаемым взглядом. — Организовать твой перелет?

— Ты меня выгоняешь?

— Я никогда и никого не выгоняю, — сказал он. — Но ведь ходили слухи, верно? Когда я был подростком, говорили, что я вломился в булочную. Ты тоже в это поверила, Алисия?

— Нет! — Она была потрясена. — Они лгали. Я всегда защищала тебя, Данте.

— Ты защищала, — сказал он. — Но это прекратилось задолго до похорон. Прежде чем требовать честности от других, взгляни на себя.

Глава 12

— Матери настоятельницы нет, синьор.

Но Данте ждал полчаса у ворот монастыря не для того, чтобы ему отказали.

— Пожалуйста, сообщите ей, что, если она не примет меня, я разберусь с проблемой самостоятельно. — Данте умел добиваться своего. — Я буду признателен ей за помощь в деликатном вопросе, который всплыл сегодня утром.

На этот раз Данте подождал всего десять минут. — Пожалуйста, идите за мной.

Он поднялся по широкой лестнице, которая казалась почти знакомой, потому что Алисия рассказывала ему о ней.

Мать настоятельница натянуто улыбнулась, когда они заняли свои места в ее кабинете.

— У вас деликатный вопрос?

— Ребенок, — сказал Данте.

— Синьор… — Она подняла руку. — Я вынуждена вас остановить. Я говорю это с величайшим уважением, но, прежде чем мы продолжим, вы должны знать, что однажды произнесенные слова не могут… — Я здесь не для того, чтобы вмешиваться в чью-то жизнь, — заявил Данте. — Но дело в том, что я считаю, что