Две недели пролетели – и не заметила. Ощущение, словно каждый день иду в бой, где надо улучшать показатели отдела, настраивать подчиненных на рабоче-боевой лад, отбиваться от разного рода намеков Каверина-младшего и требований Каверина-старшего, на совещаниях с начальством изображать серого кардинала, выставляя Влада суперуспешным, наконец взявшимся за ум руководителем и всячески его нахваливая в кулуарах. К слову, врать не приходится, если только иногда преувеличивать, поскольку шеф действительно вполне себе хорошо исполняет роль начальника, все, что нужно, делает, на меня свои обязанности практически не перекладывает, больше не уходит в отрыв перед важными встречами, но при всем при этом и не усердствует. Он может спокойно уйти с работы после обеда, может легко отменить или перенести встречу, если у него нет желания на нее идти. У меня складывается ощущение, что хоть он и работает, но сама по себе работа ему до лампочки, он по поводу нее не переживает, даже если его вдруг каким-то чудом уволят, не расстроится. И повышение это, о котором грезит его отец, ему совершенно неинтересно. 

Ну и все бы ничего, но Сергей Эдуардович нервничает, требует от меня результатов все сильнее, ведь скоро ему уезжать, а отпрыск до сих погуливает и может вновь сорваться в невероятные приключения. 

К началу третьей недели в отношениях с шефом у меня наметился прогресс – он больше никуда меня не зовет, не делает никаких пошлых намеков и общается в основном только на рабочие темы. Но появился и новый минус – начальник недавно с подозрением поинтересовался, чего это я его нашему начальству так нахваливаю. Переусердствовала. Вроде удалось отшутиться, но настороженность и подозрение из глаз Влада не ушли. Чувствую, что теперь он настороже и за любыми моими действиями будет следить более пристально. Надо пока переходить в партизаны, но так все в принципе было относительно спокойно, но гром-таки грянул, причем с совершенно неожиданной стороны. 

В середине рабочей недели с утра у нас на этаже появилась красивая высокая холеная брюнетка. Походкой от бедра, в ярко-красных туфлях на высокой шпильке, она уверенно и быстро пошла в сторону кабинета начальника. Появилась брюнетка не одна, а с коляской, в которой везла малышку, которой на вид исполнился от силы год. Женщина вместе с коляской быстро скрылась в приемной. 

Необычную посетительницу не успел заметить почти никто на этаже, кроме вовремя выглянувшей в коридор Анны Валерьевны, поэтому новость о брюнетке все равно позже разнеслась по отделу, но вот про подробности ее появления я узнала уже от Юлианы. 

Ко мне заскочила испуганная секретарь. 

– Варвара Олеговна! Что делать?! Это же какой скандал!

– Спокойно, Юлиана, присаживайтесь. Что случилось? Чай будете?

– Да какой чай?! У меня там в приемной ребенок! Плачет на всю. В коридоре слышно. А Владислав в кабинете с мамой ребенка сильно ругался! Очень сильно! А потом он вышел, держа ее за руку, она кричала, обзывала его. Они ушли. А ребенок остался! Что мне с ним делать? Если сейчас кто-то зайдет в приемную, это…

– Скандал. Да. Этого допускать нельзя. Идемте.

Выходим с Юлианой в коридор, она подходит к двери приемной и открывает ее с такой опаской и настороженностью, словно там не ребенок сидит, а монстр. В приемной действительно такой мощный надрывный крик издает совсем ещё мелкая девчушка, отчаянно вырываясь и тряся коляску. Закрываю за собой дверь на ключ. 

– Варвара Олеговна, я с детьми не очень, – пытаясь перекричать детский плач, сообщает секретарь. – От слова совсем. У меня детей нет. А вы знаете, что делать? 

– Я тоже не очень. Но надо ее как-то успокоить. Только мы чужие, может еще больше испугаться. 

Осторожно подхожу к малышке. Она с таким упорством вырывается из коляски, выгибая спину, что я все же решила ее оттуда выпустить. Не без труда, из-за отсутствия опыта в таких делах, расстегиваю застежки и вынимаю ребенка. Она чуть успокоилась. Сажусь вместе с ней на диван для посетителей. Подходит Юлиана. Мы с некоторой опаской, словно на бомбу замедленного действия, которая может вот-вот взорваться новыми рыданиями, смотрим на девочку. 

– Ой, а как на Владислава Сергеевича похожа, – замечает Юлиана. 

Да, согласна. При взгляде на малышку даже не возникает ни единого сомнения в том, чья она дочь. Черные густые волосики, синие глаза, милые щечки и требовательный командный тон, которым она кричала, – все указывает на папочку. Красотка. Словно живая куколка. Да-а. Владислав Сергеевич полон сюрпризов. Я даже и подумать не могла, что у него есть дочь. Он ни разу о ней вообще никак не обмолвился за всю историю нашего знакомства. 

Девочка тоже нас с Юлианой внимательно оглядела и начала хныкать, сначала тихо, потом все громче и громче. 

– Тш-ш, – шиплю я, качая малышку на руках. – Юлиана, быстро! Принесите ей что-нибудь интересное поиграть. 

– Что?! У нас тут для детей ничего нет!

– Я не знаю. Дайте подставку с канцелярией. 

Секретарь метнулась к столу и тут же принесла требуемое. Я посадила девочку на диван и высыпала перед ней разлетевшиеся со звоном цветные ручки, простые карандаши, пачки со скрепками и ластики. Все расстройства забыты, малышка с увлечением стала перебирать вещички. Фух. Надеюсь, скоро за ней вернутся.

– Юлиана, так что тут произошло? Если кратко.

– Это ужас. Пришла такая девица красивая. Коляску бросила, ворвалась к начальнику, дверь плохо закрыла, да и орала она, конечно, громко. Это ребенок Владислава Сергеевича, представляете? Я и не знала, что у него он есть. Я так поняла из перепалки, что девочка жила с матерью, а он их обеспечивал, никак не касаясь воспитания, но сейчас эта мамаша нашла себе мужа, уезжает с ним куда-то, а девочка не нужна ни ему, ни ей. Владиславу Сергеевичу, я так поняла, она тоже не нужна. Требовал ее забрать, а мамка эта ни в какую. Кричала на него, что он скрывался специально, адрес поменял, из-за этого ей пришлось на работу к нам ребенка везти. 

Да уж, весело. Точнее, совсем не весело. 

Смотрю на малышку. Такая хорошенькая. Очаровательная милашка с маленьким носом-кнопочкой. Насупилось серьезно, ручки с карандашами внимательно перебирает. 

– Жалко ее, – озвучила мои мысли Юлиана. – Такая малышка, а уже не нужна ни папе, ни маме. 

– Ерунда. Если сейчас с папой останется, то наверняка его сердце быстро завоюет такая лапочка.