Не пора ли пообедать? Ну, это никогда не рано и не поздно. Съем банку щей с мясом и кашей. Три плюса сразу получу. Первый — от еды сил прибавится. Второй — тащить банку не надо будет. Какой-никакой, а вес. Всё снизится нагрузка на больные ноги. Третье — меньше будет ущерба моему боку. Я не смотрел, но синяк там явно уже имеется. Я шаг шагну, а банки меня — по боку хлоп-хлоп…

Решил с костром пока не заморачиваться. Банку вскрыл и в холодном виде её содержимое съел. Не очень вкусно, но терпимо.

Банку закопал. Поступил как советский разведчик в тылу противника.

С направления, которое мне мертвец во сне указал, я давно уже сбился. Попробуй в лесу нужного курса держаться. Это тебе не в чистом поле идти. Тут ёлочку обойдёшь, там в трёх соснах заплутаешь…

В общем, шёл куда ноги несли. Не сильно ходко.

Перспектива ночёвки под открытым небом в лесу не радовала. Раз повезло с избушкой, а чтобы так второй…

Стоп. Дымком потянуло.

Я уже не первый день без курева. Нос чуять стал просто чудесно. Мир запахов несказанно обогатился. Парни, что курить бросали, говорили о таком, но у меня что-то это очень быстро произошло. Провал сюда так повлиял?

Дымок…

Не те самые плохие люди костерок-то развели?

Нет, для их появления здесь рановато.

Выйти к костру? Что-то я опасаюсь…

А, что замерзнуть в лесу — лучше? Может, больше нигде рядом никого и нет на тысячу вёрст?

Ну, с тысячью верст, я загнул, но мне и сотни хватит…

Доем последнюю банку щей и привет родителям…

Я решил — выйду. Там смотреть будем. Если что, у меня маузер имеется.

У костра сидел толстяк. Так разожраться — это не один год стараться надо. Напротив, через огонь — трое подростков. Эти — как из Освенцима. Прямая противоположность мужику.

Мужик одет добротно, пареньки — бедновато.

— Общины наши зовутся кораблями. — толстяк подбросил в костёр ветку. — Руководит кораблем кормчий. Чтобы спасение получить, надо бесповоротно с телесным порвать, вытянуть себя из греха…

Мужик говорил, а пареньки слушали. Я вместе с ними. Только я из-за ёлки, а не у огня.

Вроде, толстяк на вид не опасен. Морда у него вообще какая-то бабья. Платок повязать — не отличишь.

— Сядешь на белого коня и жизнь начнётся новая… Сытая и богатая. Много народа к нам идёт. Будете ещё не раз благодарить своих тятек, что они вас мне передали…

Корабли, кормчие, белый конь… Ничего мне было не понятно. Про спасение ещё что-то, вытягивание себя из греха…

— Должности высокие получите. Среди наших миллионщиков — курам не склевать. Дело своё надумаете открыть — проблем с деньгами не будет. Сколько надо — столько и получите. Ювелиры московские на Охотном ряду и у Кузнецкого моста что магазины держат — почти все из кораблей…

Московские ювелиры… Миллионеры…

Вот, к ним мне и надо. К ювелирам, к антикварам. Глупо как просто золото фигурки животных скидывать. У них историческая и культурная ценность большая. В разы, чем просто за металл, можно получить.

— Огненного крещения сейчас нет. Только малая и царская печати… — толстяк ещё одну ветку в костёр подбросил.

Ладно. Выхожу. Не съедят же тут меня…

— Добрый вечер.

Я шагнул из темноты к костру.

Толстяк вздрогнул. Пареньки просто в мою сторону головы повернули.

— Добрый, добрый…

Морда толстяка в улыбке расплылась. Ещё одни — сам на ловца вышел. Хорошо-то, как…

— Присаживайся. Голоден, наверное?

Хороший он мужик, оказывается…

— Есть немного.

— Сейчас, погоди. Вот, возьми.

Глава 33 Снова да ладом

Я сидел и жевал. Надо сказать, с огромным удовольствием.

Нет, само собой, голод не тётка, но тут и кусок пирога был не плох. Пусть не тёплый, но он и холодный шёл у меня на ура.

Жевал, а в голове что-то такое всплывать стало. Ну, про белого коня, корабли, кормчих, печати…

На научном атеизме я в первых учениках не ходил, но посещение лекций по данному предмету было обязательным. Проверяли зверски, староста на каждой лекции списки присутствующих сдавала, а потом по несколько групп лектор поднимал и сверял пофамильно. Такого на истории КПСС даже не практиковалось. Про семинарские занятия и говорить не приходилось. Ещё и экзамен…

Кое-что в голове и отложилось. Волей-неволей.

Мля! Да это же сектанты!

Я чуть пирогом не подавился. Кусок поперёк горла у меня встал.

Точно. Сектанты…

Со стороны если посмотреть — я словно завис, а в голове моей в цвете и звуке лекция по научному атеизму начала прокручиваться.

Седенькая худенькая старушка в очочках доводила до плохо её слушающих студентов положенный по программе материал. Про то, что проблема сект всегда была актуальна для нашей страны. До Октябрьской революции в России имелся даже циркуляр «О распределении сект по степени их вредности». Как уж такое мне вспомнилось — ума не приложу. Вынырнуло как-то из архива памяти.

Первоначально имелось в данном документе три уровня оценки противоправности культов зла — особо вредные, вредные, менее вредные. Потом его доработали и ввели ещё одну категорию — изуверские секты. Так вот, в качестве примера последних и было рассказано будущим врачам про скопцов.

Я кусок пирога всё же проглотил. Правую руку под полу полушубка засунул. Поближе к маузеру.

Понятна мне стала роль толстячины и худеньких парнишек. Он — разъездной агент скопцов. Занимается пополнением рядов секты. Такие даже малолетних детишек у бедняков скупали, а потом их и скопили…

Лекторше в очочках в соответствии с целями и задачами учебной дисциплины положено было секты клеймить и разоблачать, а тут особо и придумывать ничего не надо было. Материал имелся богатейший. По её словам скопцы уже в начале девятнадцатого века так расправили крылья, что пытались всю Россию направить по своему пути. Составили и передали императору даже записку, как нужно по их мнению обустроить страну. Хорошо, Александр I не согласился.

С высокой трибуны до нас было доведено, что скопцы при удобном случае даже случайных людей ловили и кастрировали их без всякой жалости. Вдруг и этот толстяк такой? Фанатик отмороженный.

— Сух поди пирог-то? На запей…

Толстяк мне кружку с чем-то протягивает. Когда и успел её наполнить? Что-то я в себя ушел и не заметил этого.

Ага, запей. Запью и вырублюсь…

Тут меня парного мужского органа и лишат…

Чикнут ножиком острым и готово.

Или по древним заветам раскаленным железом нужное мне выжгут. Вот он,