В ответ "сэр рыцарь" только зубами заскрежетал.

— Уж твои-то… — начал было он, но подруга его перебила.

— А что "мои"? Я своими довольна. Почти. И турниры выигрываются моими, и в этом их Министерстве должности по праву принадлежат моим…

— А дракона взять в одиночку твоим слабо?

— Зато дорогу к нам находят только слизеринцы, — похвастался Салазар.

— И за это ты их со своего факультета вышвыривать принялся?

— Это для его же пользы!

— Хватит склочничать! — перебила хвастовство достижениями факультетов Ровена. — Надоели еще при жизни. Скажите лучше, мы что, пожалели мальчику силы?

— Мы решили пойти совсем другим путем, — серьезным тоном начал наконец важный разговор Гриффиндор. — До этого все, кто к нам ни приходил, просили силы и получали ее. Но она им не помогала.

Салазар промолчал, но утвердительно кивнул.

— Мозги никто не просил, — согласно вздохнула Ровена.

— И упорства, — таким же вздохом вторила ей Хельга.

— А все же, если не справится? — продолжала сомневаться Рейвенкло.

— Справится, не справится — его проблемы… У нас еще есть время, — равнодушно сказал Слизерин.

— Но его немного…

— Это да.

— А василиском своим ты все же озаботься, — завершила разговор Основателей Шляпа.

Глава 8. Перераспределение

"Здравствуй, родимое Больничное крыло!" — так и хотелось мне воскликнуть после пробуждения, едва я завидел знакомые белые ширмы. Вот только делать этого я не стал, ведь по закону жанра в пределах моей слышимости шел очень интересный разговор. Точнее, его окончание.

— Только после того, как поправится, и точка!

— Но Поппи, — просительный голос директора на медведьму не произвел никакого впечатления.

— Никаких "Поппи"! — отрезала колдомедик. — Альбус, пойми ты! Мальчика кто-то пытал. Сильнейшее мозговое истощение, почти как у Лонгботтомов. Он потерял очень много крови. У него серьезные повреждения магического ядра. Он чуть не стал сквибом! Ко всему прочему, он упал с лестницы и сломал себе ногу! Так что никаких разговоров два дня! И, пожалуйста, директор, никакой легилименции, как вы любите, хотя бы неделю! У него сейчас в голове не мозги, а студень! Вы же его просто убьете на месте!

"Спасибо тебе, Поппи, добрая ты душа. Спасла меня", — благодарно подумал я. Общаться с Дамблдором в текущем состоянии у меня не было никаких сил.

Спасение в Больничном крыле продлилось всего неделю. За это время меня посетили мои одноклассники, посетовали на мою неуклюжесть и неудачливость — официально я "оступился и упал с лестницы" (блин, прям как в армии после разборок!). Намекнули на то, что я на пути к рекорду школы среди первокурсников по времени, проведенному в Больничном крыле за первый месяц обучения. Вот уж спасибо, такой славы мне не надо.

В середине недели заходил декан. Судя по тому, что печать молчала, в голову он мне не лез. Но это не помешало ему тщательно расспросить меня о произошедшем, намекнуть на то, что если кто-то мне помог упасть или, тем более, если я запомнил того, кто меня пытал, нужно немедленно доложить, так как это уже не шутки. Отговорился тем, что ничего не помню. А как вспомню, так сразу же расскажу.

Разговор с директором произошел на следующий день после беседы с моим деканом. Монолог Дамблдора — слава Мерлину, меня ни о чем пока не спрашивали — оставил меня в очень тяжелом моральном состоянии. Уж насколько я знал причину произошедшего, и то чуть не поверил его увещаниям. Умеет убеждать.

Суть же разговора сводилась к следующим положениям. Первое. Вот к чему приводит участие родителей в войне на неправильной стороне. Второе. Сторона директора, то есть сторона общего блага — это правильная сторона, где ничего такого произойти не может. Третье. На своих приятелей все-таки нужно постукивать, ибо, быть может, это их проделки, расскажи, мальчик мой… Четвертое. Участвовать в серьезных делах может быть очень больно.

И тут я не мог не согласиться:

— Директор. Я вас понял, и придумаю что-нибудь, чтобы не участвовать во всем этом. У меня у самого есть такое самое искреннее желание! — Видимо, мои честность и горячность удовлетворили директора, так что он пожелал мне скорейшего выздоровления и убрался восвояси.

Уже второй раз меня приятно поразила магическая медицина. Еще полдня назад я от боли бился в агонии и как великой милости ждал смерти; получил сложный перелом, сильную кровопотерю и истрепанные магией почти в кровавые тряпочки мозги… И все это было вылечено быстро и без последующих осложнений. "Скорейшее выздоровление", которого мне пожелал директор, в общей сумме заняло всего восемь дней. И то последние три дня я просто лежал уже полностью здоровый. Мадам Помфри не любит отпускать "жертву" из своей вотчины, если не уверена в излечении на двести процентов. Не в этом ли причина настолько наплевательского отношения учеников и учителей к дебильным шуткам? Дескать, "все равно все легко вылечится!". Не знаю. Но как бы там ни было, в последний четверг месяца прямо на обед меня выписали.

Куда же я отправился после приема пищи в Большом зале? Правильно, в библиотеку. У меня было время хорошенько подумать и признать, что с требованиями Основателей и с магическими обетами шутить не стоит. От приставших на обеде одноклассников я отбился стандартной пока отмазой в стиле: "шел-упал-очнулся-гипс-ничего-не-помню".

В библиотеке меня хорошо знали. Мадам Пинс уже было подготовила мне стопку книг для самообразования, которые я заказывал в прошлый раз, но сейчас мне было нужно кое-что совсем другое.

— Устав Хогвартса, пожалуйста.

"С чего это, мальчик, у тебя такой интерес?" — прямо аршинными буквами читалось в глазах у библиотекарши, но устав мне выдали.

Когда я его увидел, то мне стоило серьезных усилий не рассмеяться или не разразиться хорошей матерной тирадой. Почему? Да потому, что устав Школы чародейства и волшебства Хогвартс предстал передо мной в виде тоненькой брошюрки с крупным шрифтом и пояснительными картинками, напечатанной маггловским (!) способом на бумаге (!), а не на штатном пергаменте, применяющемся повсеместно для всех магических записей.

Не. Я, конечно, прочитал ее от корки до корки, благо много времени это не заняло. Интересно было узнать, что по мнению текущей администрации считается уставом. Пригодится для политического прозрения. Так вот, ничего про права и обязанности ученика Хогвартса, преподавателей