Сейчас встанет и уйдёт. Видимо, тема для неё крайне неприятная. Но постепенно успокоилась.

– Понимаешь, женитьба это непременно дети. Года два-три уйдёт на связанные с этим хлопоты, а тем временем обо мне забудут. Придётся снова завоёвывать место под солнцем. И потом…

Анна замолчала, а я уже понял почему, но постарался сказать об этом как-то обтекаемо, не вдаваясь в ненужные подробности.

– Боишься потерять прежний шарм?

– Боюсь! Для актрисы внешний вид очень много значит, а я не хочу после родов играть домохозяек с толстым задом и обвисшими грудями, – потом лукаво посмотрела на меня. – Ну а как твоя Катрин? Мне Ляля говорила, что вы лет двадцать вместе. Дети у вас есть?

Удар в самую точку! Мы с Катрин не раз эту тему обсуждали, но ни к чему так и не пришли. Катрин вроде бы не прочь иметь детей, даже если пострадает её артистическая карьера, ну а я… Тут всё куда сложнее.

– Видишь ли, в чём дело, Аня. Возможно, мне не повезло, но я не знаю ни одной семьи по-настоящему счастливой. К примеру, сын балбес, из тех, кого принято называть «мажорами», а дочь только и делает, что таскается по клубам в поисках состоятельного жениха. Если подсядут на наркотики, тогда совсем беда! Да что далеко ходить, у Ляли есть сводный брат, давно уже уехал в Штаты, сделал там карьеру… А в голове такая муть, словно бы промыли мозги, лишив возможности здраво рассуждать.

– Это ты к чему?

– Я не хочу, чтобы в моей семье были вот такие дети.

– Тут многое зависит от тебя.

– Но не могу же я всё бросить и заняться воспитанием ребёнка! Да и гарантий никаких нет, что из него будет толк… Ты посмотри, что творится вокруг! Вся эта безумная гонка за деньгами, за удовольствиями, она способна затянуть любого…

– Но ты же устоял!

– Если бы так…

Анна с интересом посмотрела на меня.

– Так что же, ты вовсе не такой, каким я себе представляла? Умный, сильный, великодушный, эдакий образец кристальной честности и благородства…

– Это ещё откуда? С чего ты так решила?

Надо признать, что я никогда не пытался навешивать на себя подобные эпитеты. Разве что уверен был, что талантом меня Господь не обделил. Но ведь она об этом ни слова не сказала! Вот сейчас, глядя на меня, молчит, а я… А я не знаю, стоит ли её разубеждать или свести всё дело к шутке. Вот ведь как повернулось – исповедник сам вынужден каяться в грехах.

– Аня! Ты прочитай самый первый мой роман, я уж потом решишь, достоин ли я доброго отношения к себе или надо послать меня ко всем чертям.

Хорошо сказал! Похоже, ей понравилось:

– Если бы ты стал настаивать на том, что и впрямь «белый и пушистый», я бы от тебя ушла, окончательно и бесповоротно. – Анна улыбается, довольная результатами проверки. – Так на чём мы остановились?

Я в затруднении, а она ждёт ответа на вопрос.

– Вроде бы о детях говорили, – тут я вспомнил, о чём хотел её спросить: – Кстати, а у Лиз есть дети?

– Двое. От кого, не говорит, но у неё с этим всё в порядке.

– Небось, на митинги протеста с ними ходит?

– Это к вопросу о воспитании? Мне не приходилось на этих акциях бывать, поэтому не знаю.

Трудно поверить, что Анна не увлекается политикой. Попробую разговорить:

– Ну а права, свободы? Неужели тебе это безразлично?

– Всё прописано в контракте.

И как прикажете это понимать? Если бы так сказал успешный бизнесмен, я бы, наверное, не удивился. Там всё определяет меркантильный интерес – выгодно сотрудничать с властью, тогда и политические взгляды вполне определённые. По крайней мере, те, что выставляет напоказ. Но стоит измениться ситуации, всякое возможно. А потому, что конформизм сидит у них в подкорке, без этого они не выживут. Это только я как бы сам по себе до поры до времени.

Что ж, попытался протоптать тропку от Анны к Лиз и далее к Лёне Неваляеву, а там и до Костика недалеко – увы, не удалось. А напрямую спрашивать опасно, причём опасно не для меня – для Анны. Не стоит её в это дело посвящать. Вот если бы Катрин… У неё бы, наверно, получилось – как-никак успела кое-что усвоить, поскольку я времени даром не терял. Ещё когда летели из Москвы, намереваясь добраться до Таити, я ей преподал урок, такой, знаете ли, ликбез для начинающей разведчицы. С кем и о чём можно говорить, как исподволь затронуть в разговоре нужную тему, ну и, конечно, когда следует прекратить «допрос», чтобы не возникло подозрение… Надо же понимать, что летели в незнакомую страну. Скорее всего, это было излишне, поскольку к тому времени Катрин уже несколько лет прожила вдали от дома, так что научилась вести себя в чужой стране, не вызывая интереса со стороны спецслужб и местных аферистов. Ну а если в такой ситуации окажется Анна с её своеобразным восприятием жизни, эмоциональным, а не аналитическим… Впрочем, я могу и ошибаться на её счёт, но что-то подсказывает мне, что придётся действовать иначе, не ставя её под удар.

Пока Анна что-то искала в интернете, я прикидывал варианты дальнейших действий – не мог же остановиться на полпути, имея на руках информацию, которую сообщил мне Дубовицкий… Но тут вдруг из динамика ноутбука зазвучал «Take Five». Вообще-то, я предпочитаю «Caravan», но и эта джазовая композиция очень хороша. Анна сидела на тахте, прикрыв глаза и раскачиваясь в такт музыке. Где были её мысли в это время? Скорее всего, никаких мыслей не было – только наслаждение и больше ничего.

Снова покопалась в интернете и вот вскочила, обернулась в простыню и вдруг запела. Такое впечатление, что поют дуэтом… Я посмотрел на дисплей, а там она на сцене, поёт под аккомпанемент оркестра:

You blow a fuse

Zing boom

The devil cuts loose

Zing boom

So what's the use

Wow bam

Of falling in love?..

Это её «wow» напоминало пронзительный визг истерички, но, как ни странно, именно такой способ выражения эмоций соответствовал характеру персонажа, которого Анна изображала, стоя на эстраде. А что если она и впрямь такая, только тщательно скрывает? Тогда многое в ней становится понятно – внутри словно бы всё бурлит, однако надо сдерживать себя, поэтому то, что слышишь от неё, и то, что видишь, воспринимаешь более объёмно. Она вроде бы спокойна, но знаешь, что в глубине её