У Дрифта дернулась челюсть: он закусил губу — привычка, от которой Апирана каждый раз вздрагивал. Потом его лицо приняло решительное выражение.

— Ты останешься здесь.

— Что?

Лицо у Дженны побелело, и Апирана еле сдержался, чтобы не взорваться. Что это капитану в голову взбрело? Он хотел возразить и тут вдруг понял, что их уже больше, чем трое. Дрифт, кажется, заметил это одновременно с ним, и они обернулись разом — перед ними стояли двое мужчин в красных бронежилетах и шлемах с открытыми лицами, и оба держали па уровне груди «звездные пушки». Охрана станции.

На всех космических станциях имелись собственные силы правопорядка — им не было дела до разборок посетителей между собой, но они безжалостно раздавили бы любого, кто представлял угрозу для самой станции. Например, подумал Апирана, того, кто отключил электричество. Он видел, как распахнулись у них глаза, когда они вгляделись в его лицо, и стволы в руках стали подниматься, чтобы взять его на прицел. «Татуировки заметили. Кто–то дал им мой словесный портрет…»

Прямо над ухом оглушительно грохнуло два раза, и лица обоих охранников превратились в кровавое месиво. Апирана резко повернулся к Дрифту — тот совал обратно в кобуру дымящийся пистолет.

— На борт, — рявкнул капитан, — живо! — Схватил Дженну за руку и потащил ее в стыковочный коридор. И ты тоже. Шевелись!

Но вы же сказали…

— Хотел посмотреть на твою реакцию, — пробурчал Дрифт и стукнул по контрольной панели, как только Апирана шагнул через порог. В ту же секунду, как тяжелый люк скользнул на место, Дрифт пустил пулю в контрольную панель с их стороны. — Потом я бы еще с тобой поговорил, но теперь не до этого.

— Но вы же их убили! — выпалила Дженна, вырывая руку.

— Да, — рявкнул капитан, отвернулся от нее и зашагал вперед, туда, где стоял «Кейко», — добро пожаловать в нашу галактику. Что они, по–твоему, сделали бы с тобой и с Апом, если уже догадались, кто это чуть не угробил станцию? Хочешь остаться и посмотреть — валяй, а если нет, давай, пошевеливайся, так твою растак, они сейчас придумают что-нибудь и захлопнут нас тут в ловушке, выскочить не успеем!

Апирана пустился бегом, морщась от боли в груди и стараясь не замечать, с какой легкостью Дженна обогнала его, когда они мчались к их единственному шансу на спасение. «Рейс только начался, а два трупа уже есть…»

Они припарковали «Кейко» на промежуточной станции неподалеку от Марса и полетели дальше на «Ионе». Цзя пришлось рассчитать аварийный скачок, чтобы смыться с космической станции, пока за ними в погоню не поднялся маленький боевой флот охраны, и из–за этого они сбились с курса: не сильно, но график у них был жесткий, так что пока заново сориентировались, пока легли на нужный курс, оказалось, что они опаздывают. Дрифт поворчал, но ничего не поделаешь. Первая система по–прежнему оставалась самой густонаселенной во всей галактике, и риск столкнуться с другим кораблем был слишком велик, чтобы отважиться на скачок Алькубьерре внутри марсианской орбиты. Кроме того, им, разумеется, не стоило привлекать к себе внимание. Кораблей тут была прорва, и если бы им и правда пришлось уходить от погони, хуже этого места не найти, но для того, чтобы затеряться среди других, оно как раз годилось как нельзя лучше.

Первая система была единственной обитаемой системой, где ни одно правительство не имело власти в межпланетном пространстве. Кто знает, долго ли продержалось бы такое положение без технологий, позволяющих колонизировать космос, но, когда открылся доступ к целой галактике полезных ископаемых, начались споры за ледяные копи на кольцах Сатурна, потом закрыли Европу, а в конце концов большую часть Первой системы объявили «общечеловеческим наследием» и со всем этим бескрайним пространством стали обходиться столь же бережно и дипломатично, как сотни лет назад с Антарктикой.

Если уж говорить честно, на нервы Дрифту действовала не только задержка, хотя он все время чувствовал, как оттягивает шею тяжесть Келсьеровой угрозы. Вторая причина, из–за чего его запас виски понес такой заметный урон, — последние секунды на космической станции Пандамилия.

Да, Дженне он сказал, скорее всего, чистую правду: если бы охрана станции догадалась, что это она запустила электромагнитный импульс, ее действительно наверняка убили бы, и Апирану тоже, да и всех остальных в придачу. На космических станциях каждый сам себе закон, и поэтому Дрифт не совершил никакого преступления, когда пристрелил их первым, впрочем, с законом у Икабода Дрифта и без того всегда были скользкие отношения. Не это его мучило.

Ему случалось и раньше убивать людей: если занимаешься темными делишками, долго ли проживешь так, чтобы ни разу не ввязаться в драку, — и, во всяком случае, до его лет точно не дотянешь, если не научишься выходить из большинства этих драк победителем. И, может быть, в прежние времена, когда он летал под другим именем, он именно так и решил бы эту проблему — выстрелил бы первым. Но сейчас… Вообще–то на самом деле это был еще вопрос, догадается ли кто–нибудь про Дженну. Девушки с электромагнитными браслетами — не такое уж распространенное явление, и в других обстоятельствах он бы, скорее всего, решил, что у него есть все шансы разобраться с «недоразумением» без насилия, словами. Но на это пришлось бы потратить время, а такой роскоши Икабод Дрифт себе позволить не мог.

Кроме того, угроза Келсьера многое изменила. Пусть от всех вокруг он скрывал правду, но перед самим собой был достаточно честен, чтобы это признать. Если для того, чтобы прошлое осталось погребенным, нужно пристрелить парочку головорезов с космической станции, даже если технически без этого, пожалуй, можно было и обойтись, он готов заплатить такую цену, пусть неохотно, пусть не без ожесточения в душе на Келсьера с его манипуляциями.

— Как это нас до сих пор никто не остановил? — спросила Дженна из своего кресла у главного терминала, глядя, как растет понемногу сине–зеленый шар Старой Земли.

Отношения у них все еще оставались слегка натянутыми, однако то, что он застрелил охранников, все же произвело некоторый положительный эффект: до Дженны, кажется, хотя бы дошло, насколько серьезно он относится к этой работе. Ее электромагнитный браслет Дрифт запер у себя в каюте, и она больше не протестовала по этому поводу. Он подумывал, не заставить ли ее показать и другие свои вещи, просто чтобы лишний раз убедиться, что она не таскает с собой еще какую–нибудь опасную штуку, но в конце концов решил, что это лишнее. Без ее профессиональных знаний ему все–таки не обойтись, и ни к чему ее озлоблять — ничего хорошего из этого не выйдет. Вот передадут келсьеровский груз тогда у них будет серьезный разговор, и он поставит ей еще кое–какие условия, и пусть будет добра их выполнять, если хочет и дальше летать с ним.

А пока что немалая часть пути от космической станции прошла в осторожных попытках наладить отношения — именно этим он занимался все то время, когда не сыпал про себя ругательствами по адресу Николаса Келсьера и не увиливал от расспросов Апираны и Рурк но поводу его вспышки. Рурк больше всего беспокоило то, с какой легкостью он решился стрелять на поражение. Не то чтобы она имела что–то против, просто это было на него не похоже. Он и сейчас не мог сказать с уверенностью, убедили ее его объяснения или нет.