Они могли стать всем и ничем одновременно, могли разрушать и созидать в едином порыве творца. Могли взлететь на недосягаемую высоту или погрузиться в недра планеты. Они могли все! Все!

Последний звонок, прозвучав, разрушил чары, и ребята смогли оторвать друг от друга взгляды, вновь вернувшись в этот мир, где кроме них вокруг были другие люди, голоса, звуки, запахи…

Стряхнув с себя наваждение, Аня поднялась вместе со всеми с места и принялась аплодировать и радостно кричать в честь окончания школы. Поднялась суета, все обнимали всех, дарили цветы и подарки, кричали, плакали, смеялись и кружились.

Анютка встала на стул и разглядела в толпе своих родителей. Подошла к ним, крепко обняла обоих и утерла кроткую слезинку, которая сорвалась с ресниц. Родители тоже обнимали свою дочь до тех пор, пока она сама не отстранилась.

– Беги, дочка, празднуй с ребятами свой последний звонок. Домой не спеши, сегодня можно погулять подольше, но обязательно будь осторожна и помни, дома тебя ждут твои любящие родители!

– Мамулечка, папулечка! Я вас тоже очень-очень люблю! Обещаю быть не слишком поздно!

– Иди уже, обещалкина! Гуляй сколько захочется! – улыбнулась мама.

– Но не до самого утра, – уточнил папа.

– Хорошо!

Аня упорхнула в толпу девочек, которые уже наметили курс на выход из зала. Впереди был праздничный вечер!

Глава 4

День не задался с самого утра. Я проспала. Окончательно и бесповоротно. Причем я точно помнила, что проснулась от звука будильника, села в кровати, нащупала на тумбочке звенящий телефон, отключила эту адскую машину, убивающую сны, и… А вот дальше провал. Очевидно, выключив будильник, я легла обратно и тут же провалилась в царство Морфея. Такого со мной не случалось уже много лет, поэтому странность произошедшего зашкаливала.

Открыв глаза во второй раз, я осознала, что заболела.

«Только этого мне не хватало для полного счастья», – подумала я, пытаясь оценить масштаб бедствия: нос заложен, горло саднит, голова раскалывается, а кости ломит.

По всему выходило, что обычным контрастным душем и чаем с имбирем и лимоном не обойтись. Трезво оценивая свою профессию и понимая, что порой приходится мокнуть часы напролет под проливным дождем, мерзнуть в зимнюю стужу на улице, ведя наблюдение, а порой плавиться под раскаленным солнцем летом, я очень старательно следила за состоянием своего здоровья. Однако даже подготовленный организм мог дать сбой. Казалось бы, в последние дни никаких температурных перегрузок не было, но болезнь все-таки сумела захватить плацдарм. Скорее всего, это какой-то вирус, от которого нужно срочно избавляться.

Собрав все силы в кучку, я сползла с кровати, закутавшись в одеяло, и направилась на кухню, к такому сейчас нужному ящику с лекарствами, в недрах которого можно было найти лекарства на все случаи жизни. Запас пополняется строго и неукоснительно. Раз в месяц я в обязательном порядке просматривала сроки годности на коробочках, выбрасывала те, на которых уже вышел срок, составляла список лекарств, которые нужно докупить, и в тот же день заходила в аптеку.

– Тааак-с, что тут у нас имеется, – прогундосила я, перерывая коробки и бутылочки. Чуть сама не подскочила от звука собственного голоса.

Попутно измерила температуру, убедившись в своих подозрениях, столбик ртути поднялся до отметки «38,3». Закончив «раскопки», растолкла в ложке таблетку фурацилина и высыпала получившийся порошок в стакан с водой, прополоскала горло, закапала в нос капли, выпила противовирусный препарат, заварила кипятком «Колдрекс» и побрела в спальню, чтобы, выпив лекарство, снова уснуть.

Я неплохо узнала свой организм за двадцать семь лет: если заболела, пей парацетамол и спи. Вот и весь секрет. Один день в режиме «поспал – выпил лекарство – поспал», и организм снова бодр, здоров и готов к подвигам. Но если не дать себе день передышки, пиши – пропало, болезнь затянется минимум на неделю и обязательно усугубится кашлем, от которого потом очень сложно избавиться.

Я откинулась на подушку в полусидячем положении и, дуя на горячий напиток, принялась пить маленькими глоточками.

– Хорошо, раз так вышло, то нужно максимально отдохнуть и привести здоровье в порядок, – бурчала я себе под нос. – На сегодня все дела отменю, и на завтрашний день придется внести корректировки с учетом сегодняшних изменений.

Я набила несколько эсэмэс с извинениями и просьбами перенести встречи, дождалась ответов и с легкой душой отключила на телефоне звук. Допила «Колдрекс», поплотнее укуталась в одеяло и буквально через считаные секунды провалилась в темноту.

Из тяжелого болезненного сна меня вырвал телефонный звонок.

Первой мыслью было: «Я ведь отключила звук»!

– Алло, – просипела в трубку я.

– Таня! Что случилось? С тобой все в порядке? – полетел из трубки голос Натальи. – Я пытаюсь дозвониться до тебя уже целый час!

– Наташа?

– Конечно, Наташа! Мы с тобой договорились встретиться сегодня, а ты трубку не берешь. Я испугалась за тебя!

– Наташ, прости меня, пожалуйста, я заболела и совсем забыла о нашей с тобой договоренности, – грустно оправдывалась я. – Я совсем расклеилась и пытаюсь восстановиться.

– Тебе что-нибудь нужно привезти? Лекарства, еду, питье?

– Спасибо, Наташа, у меня есть все даже на случай Апокалипсиса, а тут всего лишь вирус какой-то привязался, так что я его быстро изгоню.

– Если вдруг что-то понадобится, звони без раздумий. Договорились?

– Договорились.

Я завершила разговор и попыталась понять, как Наташа смогла дозвониться до меня на телефон с выключенным звуком.

После нескольких секунд полного непонимания осознала, что нажала не кнопку «отключить звук», а «режим не беспокоить/1 час». Именно в этот благословенный час до меня никто не мог дозвониться, но потом, как у Золушки на балу, часы пробили двенадцать и волшебство технического прогресса закончилось.

Мне было крайне неудобно за то, что я совершенно забыла о встрече с Наташей, но, отогнав от себя конфузливые мысли, я вновь заставила себя уснуть, предварительно все-таки отключив звук на телефоне, на этот раз верной кнопкой.

Третий за этот долгий день подъем произошел в районе двух часов дня из-за того, что у меня сильно пересохло в горле. Так сильно, что казалось, будто очень трудолюбивые ремонтники елозили внутри горла наждачной бумагой, подсыпая