— И без тебя тошно! — ответила я. — Не трави душу! Там было темно, а из термоса, как оказалось, очень трудно точно попасть в цель. Но я, между прочим, попала. А Виктор не вышел на работу просто потому, что собирался прямо из дома отправиться в больницу за фотографией Самойловой. И ожог у него не то чтобы сильный… Кофе уже был немного остывший… — не очень уверенно закончила я.

— Ага, такой остывший, что враг в панике бежал, — заметила Маринка. — И даже нож бросил!

— Нож у него Виктор выбил, — возразила я. — Кофе просто отвлек внимание. Наверное, у бандита от запаха закружилась голова.

— Тебе шуточки, а у меня двоюродный брат однажды ошпарился кофе, — сварливо сказала Маринка. — Я знаю, что это такое.

— Что ты-то теперь меня достаешь? — жалобно сказала я. — Кофе я разогрела часов в одиннадцать, а выплеснула его уже примерно в час ночи. Может быть, даже в половине второго… Это был уже не кипяток.

— Будем надеяться, — с сомнением произнесла Маринка.

Мне стало ясно, что придется теперь испытывать угрызения совести, по крайней мере до тех пор, пока я не увижу Виктора живым и здоровым. Тем более что самые молодые коллеги — Маринка и Ромка — косились на меня с такой обидой, будто я специально собиралась вывести нашего фотографа из строя. Согласна, может быть, идея с термосом была не особенно удачной, но хотела бы я посмотреть, что на моем месте стали бы делать эти умники.

— Ладно, мне точить лясы некогда, — сердито заявила я. — Сейчас отправляюсь на железнодорожный вокзал. Вчера нас с Виктором осенила одна блестящая мысль. Мы решили, что Самойлова должна работать кассиром. Ведь кассир узнает об отъезжающих из первых рук. И адреса узнать для нее — дело техники. В общем, теперь я хочу проверить эту догадку.

— А что, — одобрительно заметил Кряжимский, — версия интересная и, как я полагаю, далеко не беспочвенная… Глядишь, скоро вся преступная группа будет у нас как на ладони… Только мало этого! — вздохнул он. — Факты нужны, доказательства! Признание, наконец!

— Ничего, будет признание! — пообещала я. — Вот покажем Татьяне Михайловне видеозапись ее дружка, вот вспомнит ее Григорович — посмотрим, что она тогда запоет.

Кряжимский покачал головой.

— Ох, не говори гоп, пока не перепрыгнул! — сказал он. — Боюсь, эта Самойлова не такая простая штучка!.. Ладно, я ушел, Ольга Юрьевна!

В ответ на мое предложение подбросить его на машине Сергей Иванович замахал руками и заявил, что по такой погоде предпочитает пройтись пешком. Наверное, он был прав, но я была не в силах побороть искушение передвигаться по городу при минимуме собственных усилий.

Перед уходом я предупредила Маринку, чтобы любой, кто появится в мое отсутствие, непременно меня дожидался.

— А Виктор пусть сразу же печатает фотографии, — распорядилась я.

— Если он, бедняжка, будет в состоянии… — печально проговорила Маринка в ответ, словно окончательно вознамерилась довести меня до белого каления.

Я сердито хлопнула дверью и вышла на улицу. Было солнечно и ветрено. Из-за Волги медленно поднималось огромное облако, клубящееся и похожее на гору. Метеорологи обещали сегодня грозу.

Я села в машину и поехала на вокзал. Честно говоря, мне настолько нравилась мысль о том, что Самойлова работает кассиром, и я настолько с ней свыклась, что, если бы сейчас она не нашла подтверждения, я, наверное, испытала бы разочарование, как ребенок, оставшийся без новогоднего подарка.

Достаточно сказать, что, оказавшись на вокзале, я невольно окинула взором сидящих за стеклянными перегородками кассирш, словно ожидала увидеть среди них знакомое лицо Самойловой. Собственно говоря, даже если бы она там вдруг каким-то чудесным образом очутилась, заметить ее было бы непросто: ко всем окошечкам стояли солидные очереди изнывающих от духоты пассажиров. Курортный сезон был в разгаре, и всем хотелось уехать куда-нибудь подальше. Наверняка здесь были и такие, что оставляли квартиру без присмотра и сигнализации — на волю судьбы.

Я обратилась к диспетчеру по вокзалу и выяснила, с кем мне поговорить относительно интересующего меня вопроса. Диспетчер направил меня к старшему кассиру.

Ею оказалась властная дебелая женщина, крашеная блондинка, с такой выдающейся грудью, которую не мог охватить форменный голубой китель. У нее были такие проницательные и недобрые глаза, что я не рискнула воспользоваться какой-нибудь наспех придуманной легендой и начала с того, что предъявила свое редакционное удостоверение.

Старший кассир суровым взглядом несколько секунд изучала книжечку, а потом неожиданно улыбнулась, отчего сразу сделалась совсем не страшной и даже симпатичной.

— Е-мое! — сказала она с грубоватым изумлением. — Надо же! Вы пишете в «Свидетель»? Классная газета! Я ее все время покупаю… Надо же! Значит, Ольга Юрьевна? Очень приятно. А меня Алевтина Николаевна зовут… А вы к нам… — Она понимающе взглянула на меня. — Наверное, билетик хотите? На юг собрались — угадала?

— Не угадали, — ответила я с улыбкой. — На юг пока времени нет ездить.

— Значит, в Москву, — убежденно заявила Алевтина Николаевна. — Понимаю. Билетов на месяц вперед уже нет, но для вас сделаем!

— Спасибо, конечно, — заметила я. — Но вы меня неправильно поняли. Мне вообще не нужны билеты.

— Нет, серьезно? — спросила Алевтина Николаевна каким-то даже расстроенным тоном. — Обидно!.. А что же вам нужно?

— Понимаете, мы готовим материал для газеты, — объяснила я. — И нам понадобилась некоторая информация.

— О чем материал-то? — с хитрой усмешкой поинтересовалась старший кассир. — О злоупотреблениях на железной дороге? Этого у нас хватает! А где их сейчас нет, злоупотреблений? Мы одни, что ли? Жизнь сейчас такая…

— Ну что вы! — возразила я. — Железную дорогу мы не трогаем. Речь идет о некой дорожной аварии, в которой пострадала женщина.

Алевтина Николаевна проницательно посмотрела на меня и хлопнула ладонью по столу.

— Вы про Самойлову, что ли? — пораженно воскликнула она. — Надо же! Вот уж про кого, про кого… Или я опять ошибаюсь?

От радости у меня даже зазвенело в ушах, а рот расплылся в улыбке.

— Нет, кажется, не ошибаетесь! — весело сказала я. — Значит, Самойлова у вас работает?

— Работала, — деловито поправила меня Алевтина Николаевна. — В больнице сказали, что раньше чем через полгода она не восстановит трудоспособность. Так что мы на ее место уже приняли девочку…

— Но факт то, что Татьяна Михайловна Самойлова — ваша сотрудница? — уточнила я.

— Наша, — подтвердила Алевтина Николаевна. — Работница толковая, ничего не скажу. Касса у нее всегда сходилась, жалоб от клиентов не поступало… Всегда у нее все вась-вась было! Ну, а то, что характер у нее тяжелый, так, откровенно говоря, все мы не подарок!

— А характер, значит, у нее тяжелый? — спросила я.