— Вась, ты не единственный сильный некромант. Я у призрака все и выяснил. — Кедмин хлопнул меня по плечу. — Езжай, тебе завтра на работу. Давай, парень, топай.

И отец Сары исчез у себя в доме. Ну а я пошел к тому, кто меня сегодня спас.

— И что мне с тобой делать, а? Развеивать тебя не за что, раз главный инквизитор города тебя не тронул, оставлять здесь нельзя, домой разве оттащить? — Поглядел я на явственно видимое лицо какого‑то немолодого мужика. — Как тебя зовут‑то? Может, тебя упокоить надо?

— Меня зовут? — Призрак задумался. — Надо же, я имя свое не могу вспомнить. А развеивать меня не надо, мне нравится такое существование. Интересно, любопытно. Привык уже. Возьми меня к себе домой, буду тебе служить. А то мне здесь сейчас опасно стало, развеет инквизитор, он может. Ведь ты меня высветил.

Приколько. Я потер щеку, которая до сих пор горела от крепкой ладошки Сары, и задумался. В принципе, этот призрак мне жизнь если и не спас, то по крайней мере здорово помог. А я, на самом деле, его подставил. Кедмин, если не в настроении, развеет его и не заметит, он может и не сильнее меня как некромант, но очень опытный.

Если подумать, то в хозяйстве такой товарищ, как призрак может здорово пригодиться. Это и сторож, и нянька, да и многое другое. Я знаю одного штурмана, из Норильска, так у них "живет", так сказать, призрак. Этот неупокой уже пять поколений учит английскому, испанскому и латыни. Причем академически учит, вся семейка знает эти языки на уровне, равном жителям этих стран. Точнее, Римской империи то давно нет, но читать того же Вергилия или Горация они в оригинале запросто могут.

И заметить призрака в неактиктивном состоянии могут только некроманты, больше никто. Это когда он или сопротивляется, или возбужден, или просто хочет себя показать, его видно. А так ни — ни, его даже не все собаки учуют. Вот кошки это да, не зря из египтяне считали служительницами, или служителями, если коты, Анубиса. Эти мягколапые любого неупокоя видят. Жаль только, что их в старые города невозможно затащить, они там с ума сходят, в отличие от собак. С другой стороны, у нас сейчас дома кошки нет, умерла наша полгода назад, а новую заводить мама не хочет покамест. Манька была ее подругой, по другому и не скажешь.

— Ладно, пока пойдем со мной. Поживешь в нашем доме, только чур, соседям нервы не крутить. Маме с Женькой я тебя представлю, а то братик у меня тоже некромант, начинающий. Садись, нежить. — Я проверил патронник доставшегося мне карабина, и установил его в держатель. Может, я и хомяк, но оружие есть оружие, буду считать трофеем. Мда, ну и свиданка.

Я потер щеку, завел двигатель "доджа", и потихоньку вырулил с пустыря. Глянув вдоль улицы, я увидел около дома Кедминых девичью фигурку, и моргнул задними фонарями. Пусть я и заработал с какого‑то перепуга по морде от Сары, но просто так от нее отказываться не намерен, вошла красавица — евреечка мне в сердце занозой. И без нее мне точно будет нерадостно.

Земля неторопливо уходила из‑под днища "Горнорудного", разгоняемого сливающимися в прозрачный круг винтами дизелей. Ну, вот мы наконец и в рейсе.

Я покрутил головой, осматривая небеса вокруг. Блин. Сколько раз уже я это вижу — и каждый раз от восторга готов прыгать и орать, когда в смотровой галерее, когда, как и сейчас, на боевом посту.

Старый дирижабль ощутимо поскрипывал, от двиглов шла заметная вибрация, но пока вроде все в пределах нормы. Летал я разок на аварийном аппарате, перегоняли с места жесткой посадки, так там вообще все ходуном ходило, и ничего, дотопали потихоньку.

"Горнорудного" качнул набежавший шквал, чуть сильнее взвыли дизели, и корабль снова неумолимо полез вверх, на свой эшелон.

— Вторая установка — ходовой. Доложить обстановку. — Ожили наушники.

— Ходовая — второй. В моем секторе чисто. — Ответил я, оглядывая и "прослушивая" выделенный в мою ответственность кусок неба.

— Добро. Не спать, стрелок! — И ходовая, щелкнув, отключилась.

А я уселся поудобнее, вытянув ноги. В чем преимущества сильного некроманта перед обычным бортстрелком? В том, что я смотрю не только глазами. В небесах нежити кроме расквыр и грайворонов практически не бывает, разве какой‑либо шалый призрак шарахается, это да. Но зато в небесах очень мало живых людей, и я их вычисляю с весьма значительного расстояния, чатенько раньше, чем могу увидеть.

А ведь именно воздушные пираты и стали причиной того, что на дирижаблях появились бортстрелки. Нет, никаких боевых самолетов у частников не водилось, за этим очень жестко смотрели государства. Но вот как‑то пришла в голову одному деятелю мысль — установить на свой биплан пару пулеметов, и обстрелял он дирижабль, убив в гондоле офицеров, и повредив рули управления. Заодно и радиорубку разбил.

Посреди товаров, что перевозят дирижабли, дешевки нет. Все достаточно дорогое, настолько, что воздушные перевозки выгодны. Дурное дело показалось нехитрым, но достаточно прибыльным, за дирижаблями попытались развернуть охоту.

Да вот только народ после катастрофы стал проще, и рациональнее. Ну, и добрее сам к себе. И потому никто не особо паниковать, просто установили на тогда уже имеющиеся дирижабли пулеметные гнезда. А так же активировали работу следопытов, и вскоре на центральных площадях некоторых городов выросли виселицы, где сплясали короткую джигу и сами пираты, и скупщики краденного. Ну, те, что уцелели, армейские подразделения, выделенные для уселения полиции особо не церемонились.

Ну а бортстрелки прочно вошли в составы экипажей дирижбомболей. Несколько раз за прошедшие пятьдесят годов воздухоплавательным кораблям пришлось отражать атаки пиратов, что утвердило компании в мыслях, что " для того, чтобы пистолет однажды спас вам жизнь, его необходимо пятьдесят лет носить с собой".

Неторопливо оглядывая небеса, контролируя сектор за сектором. Я про себя вспоминал прошедшую неделю.

С Сарой я так и не помирился. Точнее, пару раз я с ней разговаривал, но она была строго официальна. На мой прямой вопрос о наших отношениях она сказала, что нужно подумать, и попросила меня некоторое время ее не тревожить. Вот так вот, вот такие пироги.

Кедмин, которого я спросил о провокаторе, напоившего Юрку, болезненно сморщился, и буркнул, мол, что в семье не без урода. Сопоставив это со скоростным отъездом одного купеческого еврейского семейства, я вроде как понял, в чем дело.

И потому поймал Сару в тесном углу, в самом натуральном смысле. Зажал в уголке, и конкретно объяснил. Что меня мало волнуют пересуды еврейских бабушек, что жизнь принадлежит только ей, и ей самой решать, с кем и как ее прожить. Поселе чего загрузил ревущую девчонку в машину, и отвез до ее дома, где выгрузил под хмурым взлядом Юрки. Правда, пацан промолчал, ничего не стал говорить, и даже дверь открыл Саре, когда я ее до дома проводил.

Так что кое — какие шансы у меня остались. Когда девчонка из‑за тебя плачет — значит, ты ей не безразличен, то ли любит, то ли ненавидит. А от любви до ненависти один шаг, и в обратную сторону тоже. Буду стараться помочь ей сделать шаг ко мне.