лобовое стекло, в которое регулярно, каждые одну-две минуты, прилетал отброшенный колесами очередной ком грязного мокрого снега, отчего становилось практически не разобрать, что творится на дороге.

Помимо того что обзору мешали слякоть и дождь, глаза Элли затмевали слезы, которые она никак не могла унять.

И вот наконец закусочная на Массачусетс — авеню. Элли припарковалась.

Она обещала Лорин Грегори, что ей, Элли, можно доверять. Что Лорин следует ее послушаться. Что Элли ни за что ее не подведет и Лорин получит всю необходимую ей помощь.

Она настроила Лорин на то, что нужно бороться, сражаться за себя, и бросила ее в бой, заставив рассказать о случившемся, хотя девушка совершенно этого не хотела. Но все же пошла на риск. Послушавшись Элли, она решила перебороть свои страхи. Лорин сделала все, что от нее требовалось.

И вот теперь она снова перепугана до смерти. И опять замкнется в себе — потому что не может довериться даже Элли, не говоря уже о людях, которых та посоветует ей.

Наверное, Лорин думает, что против нее ополчился весь мир.

С улицы Элли увидела Лорин, сидевшую в закусочной на высоком табурете. Часть головы девушки скрывала полуопущенная штора в красную клетку, а тело — горящая неоновая вывеска «Открыто». Несмотря на это, Элли узнала силуэт, изящные пальцы на стакане с молочным коктейлем и ноготочки с облупившимся лаком.

Лорин согласилась встретиться с ней тут. Она не желала пускать Элли в свою комнату.

Элли наскоро вытерла глаза и заглушила двигатель. Через два дня у Лорин начинается сессия. Ей предстоит первый серьезный экзамен. Лорин была девочкой умной. До того, как с ней случилась беда, она прилежно занималась и получала отличные оценки.

Что бы там с Лорин ни стряслось, Элли считала, что девушке непременно следует попробовать сдать сессию. Знаний, чтобы не завалить экзамены, у нее достаточно, а большее сейчас и не требуется. Потом Лорин поедет домой на Рождество, побудет в кругу любящих родных, ну а когда вернется сюда в январе, Элли найдет ей юриста.

Остальное — уже проблемы Лорин, и решать их ей.

Ведь Элли тоже сделал больно тот, кому она так доверяла. Очень больно.

И будто нарочно в этот момент зазвенел телефон.

Несколько мгновений она смотрела на высветившийся на экране номер человека, которого считала своим парнем, после чего сбросила вызов.

Три года! Три года веришь человеку, считаешь, что у тебя с ним одинаковые взгляды, моральные ориентиры, а потом… Бац! Внезапно выясняется, что ты его вообще не знаешь.

Чтобы пересечь тротуар и добежать до дверей закусочной, потребовалось тридцать секунд, а чтобы промокнуть насквозь — всего пятнадцать. Переступив порог, Элли сняла куртку и застыла на входном коврике, дожидаясь, когда с нее стечет вода. В ноздри бил запах кофе и гамбургеров.

Не испытывая ни малейшего желания — признаться в этом даже себе Элли не хотела и уж тем более не собиралась показывать, — она подсела к столику Лорин у окна.

— Лорин, я даже не знаю, что сказать, — пробормотала Элли, что было чистейшей правдой. Она всю дорогу ломала голову над тем, как построить разговор с первокурсницей. Как вообще начать просить у нее прощения?

Нам надо перестать об этом говорить, — отозвалась Лорин.

Она поводила соломинкой в коктейле, который, как догадалась Элли, взяла просто для виду. Лорин так и не сделала ни одного глотка.

Подошла официантка с кофейником и чистой кружкой.

— Тебе что-нибудь принести, золотце? — спросила она Элли и принялась наливать кофе, прежде чем та покачала головой.

Дождавшись, когда официантка уйдет, Элли заговорила снова:

— Лорин, я же не знала… Я думала… Думала, он хороший…

Девушка лишь почитала плечами:

— Все будут говорить, что я сама виновата. — Никто…

Лорин посмотрела на своего куратора, и в глазах ее плескалась такая тоска, что та осеклась.

— Кое-кто, может, так и подумает, — промямлила, наконец, Элли. — Мудаки какие-нибудь. И вообще, нормальных полицейских полно.

— Правда? — фыркнула Лорин. — Помнишь ту запись с камер? Там полицейские в южном Бостоне бьют под дых черного студента просто за то, что он протянул им руки, чтобы на них надели наручники. А он отличник, между прочим. На прошлой неделе один полицейский в Лос-Анджелесе сделал пять «предупредительных» выстрелов в спину какому-то бедняге. Ну и где мне найти нормального полицейского? Давай, скажи, я слушаю.

Тихий, невыразительный голос выдавал девушку. Лорин была готова сдаться. Сидела ссутулившись, повесив голову.

— Если кто-то и виноват, то это я, — решительно произнесла Элли. — Я должна была тебя от этого уберечь. Я не знала, на что он способен.

— Забей. Все уже кончено.

— Если ты хочешь с кем-нибудь пообщаться… Ну там с прокурором или…

— Хватит! — голос Лорин звучал тихо, но угрожающе.

Элли встретилась с девушкой взглядами.

— Тебе мало того, что ты уже натворила? — с удивлением спросила Лорин. — Ты понимаешь, как это опасно? Нормальные полицейские? Ты и вправду такая наивная?

Элли сглотнула.

Она была на семь лет старше Лорин. В таком возрасте это означало, что она вроде должна быть неизмеримо опытнее своей подопечной.

Но сейчас казалось, что все перевернулось с ног на голову. Элли не знала, к кому обратиться, кому можно довериться и как такое вообще могло приключиться в мире, который до недавнего времени представлялся ей совершенно безопасным.

Сейчас Лорин разговаривала совсем как взрослая.

— Я не хочу допустить, чтобы он снова сделал тебе больно, — тихо промолвила Элли.

— Это не в твоей власти, — покачала головой Лорин. — Ты даже представить не можешь, сколько всего он знает обо мне и моей семье. Что он может выяснить о тебе. Я нарушила слово. Надо обо всем забыть и не ворошить больше эту историю. Иначе он придет за мной. И за тобой.

Элли понурилась, уставившись на черный кофе в своей чашке, к которому она так и не притронулась. Затем она перевела взгляд на машину, мокнущую под дождем за окном.

— И что ты теперь будешь делать? — спросила она у «Лорин.

— Засяду готовиться к экзаменам. Потом поеду домой. Отпраздную Рождество. Потом вернусь сюда и буду делать вид, что ничего не случилось.

И у тебя получится? Слушай, это как-то неправильно. Давай ты попробуешь поговорить хотя бы с…

— Нис кем я больше говорить не буду, — отрезала Лорин. — Всё, Элли. Правда, всё. Я постараюсь обо всём забыть, чего советую и тебе. Обещай. Обещай, что ты обо всём забудешь.

Элли разинула рот.

Да как вообще можно пообещать подобное?

А как отказать?

Впервые на должности куратора она столкнулась с серьезным испытанием и