– Эй, смотрите под ноги! – воскликнула девочка. Она и еще двое смерили меня суровыми взглядами. Дети стояли кольцом вокруг трех круглых камней, на одном из которых торжественно восседал маленький мальчик. Секунду спустя все трое бросились к двум свободным камням. Девочке не хватило места, и она недовольно поджала губы.

– Так нечестно, – сказала она мальчику. – Не ты сломал стену, а эта дама.

– Простите, – сказала я. – Я не хотела прерывать вашу игру.

– Не важно, как сломалась стена, – ответил тот. – Ты выбываешь.

Дети снова встали в круг и затянули считалочку:

Повизгивая и хохоча, они защищали стену от завоевательницы и оберегали свои каменные троны. Я еще долго слышала их возню.

Когда, наконец, голоса детей стихли вдали, я вышла на тихую улочку с лавкой на углу. Над крыльцом лавки на скрипящих петлях покачивалась табличка с аптекарским символом. Темные мутные стекла не позволяли заглянуть внутрь, но на одном из них было написано: «Сальма Салазар: целитель, зельевар. Знахарь королевской семьи».

При виде этого места у меня мурашки поползли по коже, но деваться было некуда. Здесь мои познания могли пригодиться. К тому же эта врачевательница, похоже, была связана с королевской семьей. И хотя в животе у меня кошкой скреблась тревога, ко мне вернулась надежда.

Когда я вошла внутрь, над дверью зазвенел колокольчик, но стоявшая за прилавком старуха в белом чепце не обратила на меня внимания. Она горячо спорила с покупательницей, протягивавшей ей горстку монет – судя по виду, ренольтских золотых марок.

– Пожалуйста, – молила женщина. – Это все, что у меня есть. Прошу, помогите нам.

– И что ты мне прикажешь делать с этими кусками металла? Я же сказала: три аклевские кроны. Уходи. У меня покупатели.

Женщина ушла в слезах.

Несмотря на низкий рост, Сальма нависала над прилавком, подобно грозовой туче. Лавка выглядела мрачно и ломилась от всякого хлама. Углы были затянуты паутиной, а к запаху трав в воздухе примешивался гнилой душок.

– Ну, – рявкнула она. – Чем могу помочь?

– Я… я просто зашла спросить, – промямлила я, – узнать… не нужна ли вам помощница…

– Помощница? – Ее раскатистый смех перешел в надрывный кашель. – Нет, не нужны мне никакие помощницы. Если не собираешься ничего покупать, иди своей дорогой. – В лавку вошел покупатель, и она тут же потеряла ко мне интерес.

– Подождите! – воскликнула я, вцепившись пальцами в прилавок. – Я знаю все разновидности трав, могу готовить снадобья и помогать с покупателями. С таким слабым здоровьем вам пригодится лишняя пара рук.

Она злобно на меня таращилась.

– Здоровье у меня крепкое. – Она зашлась лающим кашлем, перевела дыхание и продолжила: – С какой стати я должна платить какой-то неумехе за работу, с которой прекрасно справляюсь сама? – Сальма сняла с полки пучки трав, которые попросил покупатель, и положила их на прилавок. Белладонна, дурман, белена – все с мощным снотворным действием и сомнительной репутацией. Я прогнала эти мысли из головы.

– Можете мне даже не платить, – продолжала я. – Мне нужен лишь кров и немного еды. Я могла бы работать только за это.

– Ну, если это все, что тебе нужно, тут по соседству шлюший дом. Его держат люди непривередливые. – Она обвела меня взглядом. – Уж они-то найдут тебе какое-нибудь применение.

Тип, заказавший снотворные травы, покосился на меня с отвратительной ухмылочкой, будто прикидывая, на что я сгожусь. Я попятилась и притворилась, что ищу что-то в котомке. Попытаю счастья снова, когда он уйдет.

По рукам пробежал холодок, и я в ужасе обернулась, ожидая появления Предвестницы, но увидела лишь маленького мальчика, выглядывавшего из-за двери. Его лицо обрамляли мягкие кудри, а на голове сидела набекрень красная шапка.

– Кто это у нас тут такой? – сказала я, вставая на колени.

Он спрятался за дверью, но его крохотные ручки все еще сжимали дверной косяк. Спустя мгновение он снова выглянул одним глазком.

– Не бойся, – сказала я. – Я тебя не обижу.

Сальма, заворачивавшая товар, рявкнула:

– С кем это ты болтаешь?

– С малышом, – ответила я, выпрямляясь. – А он все прячется. Он у вас застенчивый, да?

Она всучила сверток покупателю и обратила на меня суровый взгляд.

– Я не пускаю в лавку детей.

– Как, это разве не ваш внук? Очень славный. Темные кудри, красная шапочка…

Лицо Сальмы страшно побледнело.

– Пошла вон, – сказала она.

– Но я… я просто…

– Вон, – повторила она.

– Послушайте, я вам пригожусь…

– Вон! – взревела старуха.

Я вприпрыжку сбежала по ступенькам. Проклятия Сальмы сыпались мне вслед. Потом из аптеки вышел тот подозрительный тип. Чтобы он меня не заметил, я юркнула за ближайший торговый ларек. Он обвел взглядом улицу, потоптался на месте и ушел по своим делам.

Когда я вышла из укрытия, у меня появилось странное чувство, будто за мной следят. Внезапно я снова увидела маленького мальчика.

Он стоял у окна на втором этаже аптеки и смотрел на меня. Его шапочка все еще была сдвинута набок. Правая сторона его лица была вся в синяках, а серую кожу на шее рассекали длинные фиолетовые рубцы. Он приложил ладони к стеклу и долгое время разглядывал меня, а потом отвернулся и растворился в воздухе.

* * *

Тем же вечером я продала подвеску с русалкой рыночной торговке, выручив шесть золотых монет, а в придачу – кружку эля и горелую куриную ножку. Через час, пока меня рвало в сточную канаву из-за протухшего мяса, она выкрала деньги обратно. Когда мой желудок успокоился, город уже погрузился во тьму. И хотя больше всего на свете мне хотелось лечь в каком-нибудь закоулке и тихонько умереть, я поднялась на ноги и поковыляла дальше. Не ради матушки и лорда Саймона. В тот момент мне было уже не до них. Просто смерть казалась слишком бесцельной.

Вскоре я дошла до квартала трактирщиков к югу от замка между Высшими и Лесными Вратами. Тогда-то ко мне и вернулось неуютное ощущение, будто за мной следят. Несколько раз я останавливалась и оглядывалась по сторонам.

– Кто здесь? – крикнула я наконец, но мне никто не ответил.

Несколько минут спустя я услышала шаги на брусчатой мостовой. И это была не Предвестница. Она всегда двигалась бесшумно.

Тут кто-то набросился на меня сзади. Не успела я и рта раскрыть, как меня схватили за горло.

– Тихо, милая. Не упрямься.