от напряжения, захватившего каждую клеточку тела? Ни капли. Насмешливые болотные глаза преследовали на каждом шагу, а прело-цветочный запах облепил рецепторы хуже паутины. Я почти не слышала слов ни массажистки, ни мастера маникюра, и только рассеянно кивала невпопад.

Моя попытка отшутиться от заявления Матвея — «Ты что, фанат грёбанного «Титаника»?» — казалась глупой и провальной. Ведь у самой немели колени от мысли, что он и впрямь заставит меня позировать голой. Казалось бы, ну и что такого? Это определённо не самое худшее, что он мог загадать. Работа натурщицей — пфф, какая жалкая ерунда. Как будто я не участвовала в сотне фотосессий едва ли не с пелёнок.

Так я себя уговаривала до самой ночи, но глаз сомкнуть не могла долго. Пыталась найти подвох в этом диком желании. Когда кто-то мог потребовать у тебя вырезать почку и сожрать, а вместо этого просит всего лишь позволить нарисовать портрет — на такое должны быть весомые причины.

И логичной выглядела лишь одна: он запал на меня, как бы ни пытался это отрицать. Бедолага. Искренне его жаль, но чтобы я хотя бы допустила мысль об отношениях с подобным парнем, мало красивого тела и притягательной мордашки: к этому должны прилагаться солидные счета в Швейцарии.

В итоге всех раздумий мне снилось, как Матвей взял кисточку в руку, украшенную пауком на тыльной стороне ладони, и вместо холста принялся рисовать прямо на мне. Щекотно, влажной краской, не разрывая тяжёлого зрительного контакта выводил узоры вокруг ключиц, а я почему-то не могла дышать. Цветные капли текли в ложбинку груди, пускали мурашки по коже…

Проснулась я в холодном поту на рассвете, с дикой головной болью. Долго ворочалась, больше не сумев нащупать желанный отдых сознания. К семи утра, когда к воротам подъехал неприметный серый грузовичок, а курьер без лишних слов оставил возле них клетку с курицей, я уже попрощалась с попытками уснуть и протопала за завтраком Вадима сама, кутаясь в махровый халат от прохлады. Дождавшись, пока нанятый Женькой курьер уедет, забрала из-за ограды клетку и с тоской посмотрела на жмущуюся к стальным прутьям перепуганную птичку.

— Прости, но тебе сегодня не фартануло, — вздохнула я, потащив её в дом.

Кормить Вадика оказалось удобнее в ванной, чтобы сразу смыть все следы его грязной трапезы. Вчера Матвей сделал всё сам, даже помыл потом рожу и руки зомби, но раз уж сегодня меня одолела бессонница — моя очередь возиться в этом. Я зашла в комнату Вадима, велела ему идти за мной, и он послушно поплёлся следом, то и дело шумно втягивая запах добычи. Стараясь не дрожать от мысли, что и мной голодная тварь в растянутых трусах полакомиться не прочь, я выпустила несчастную курицу в ванной и спешно отскочила к стене, чётко скомандовав:

— Вадим, жрать!

Издав радостное «Ы-ы-ы!» зомби шустро бросился за своим отчаянно хлопающим крыльями завтраком и умял его с неприятным хрустом костей, предсмертным кудахтаньем и полетевшими во все стороны перьями. Это и заняло не больше минуты: шмяк, и одни брызги крови на нежно-розовом кафеле. Уже представляя, чего ждать, я с толикой извращённого любопытства наблюдала, как Вадим запускал длинные и даже на вид острые клыки в плоть и перемалывал всё разом словно мясорубка — мясо, пух, даже с треском сломавшийся птичий клюв.

— Да уж, это тебе не гаспаччо и не паэлья с креветками, — только и пробормотала я, вспоминая, как придирчиво раньше он относился ко всему, что попадало в его гурманский рот. Не зря судить конкурс шеф-поваров хотел лично: угодить тонкому вкусу был способен далеко не каждый кулинар.

Вадим сглотнул в последний раз и как будто бы даже с тоской посмотрел на пустоту в своих испачканных ладонях — если бы подёрнутые белой пеленой глаза ещё могли выражать тоску. Он поднял голову и вдруг с оскалом шагнул ко мне, на что я спешно приказала:

— Вадим, стоять! Всё, золотой мой, завтрак закончен, десерта не будет. Дальше мы умываемся и как хорошие больные ангиной мальчики укладываемся в кроватку, ясно?

Естественно, реакции на это не было, но клыки в окровавленной пасти медленно, словно нехотя втянулись обратно в челюсть. Облегчённо расправив плечи, я натянула перчатки и почти без желания блевануть умыла Вадика, увела обратно в спальню и уложила. Для верности напялила на него свою маску для сна: с рисунком из парочки пушистых рыжих котят. До приезда Нины Аркадьевны ещё предстояло убрать беспорядок в ванной и разложить в спальне лекарства.

На прикроватной тумбе вдруг настойчиво загудел телефон Вадима, ещё каким-то чудом не разрядившийся. Мельком глянув на экран, я тихонько ругнулась: гора пропущенных, чаты в мессенджерах разрывались, а особенно настойчиво закидывала деловыми вопросами Вика.

Словно почувствовав, что получит ответ, она позвонила снова, и пришлось с тяжким вздохом разблокировать экран пальцем Вадика.

— Доброе утро, Виктория, — сухо поздоровалась я, присев на краешек кресла.

— Вад… а, это вы, Юлия Леонидовна, — тут же угас источаемый писклявым голоском запал, когда она поняла, кто взял трубку. — А Вадима Владимировича можно услышать?

— К сожалению, нет. Вадим серьёзно заболел, гнойная ангина. Температура под сорок, не может ни говорить, ни решать никаких…

— Ангина? — едва ли не в священном ужасе ахнула Вика и затараторила так, что у меня зазвенело в и без того гудящем затылке: — Гнойная! Кошмар какой! А врач смотрел? Отёк гортани есть? Глотать может? А антибиотики купили? Может, в аптеку сгонять? Или бульончик, я сама сварю, меня бабушка научила…

Я поморщилась: мне только и осталось что слушать это с открытым ртом, потому как вставить хоть какой-то вяк не получалось. Нет, не было никакого секрета в том, что маленькая страшилка (как я мысленно называла эту круглую булочку ростом в метр пятьдесят) боготворила своего босса до полной шизы. Она подобострастно заглядывала ему в рот, бегала за ним по пятам и выполняла даже самые дикие поручения — вроде привезти ему свежую рубашку на совещание к восьми утра, потому что свою успел изгваздать в кофе.

Понятия не имею, каким образом она тогда купила в ещё не открывшихся бутиках шикарную новенькую сорочку с галстуком в тон глаз Вадика, привезла вовремя, да ещё и не ошиблась с размером. Но меня эта услужливость порядком раздражала.

— Виктория, успокойтесь, — кое-как заглушила я её тираду, когда она прервалась для вдоха. — Вадима вчера осмотрел врач, выписал лекарства. Мы с Ниной Аркадьевной о нём позаботимся, но вам пока что придётся взять на себя дела, перенести встречи. У него