Брат Кена произнес речь, затем сестра Джозефин. Приносили все больше спиртного. Минти подумала, что пора уходить, хотя все еще сидели за столом. Заметив указатель с надписью «Женский туалет», она удалилась в ту сторону, куда указывала стрелка, прошла комнату, где были сложены подарки, хотя своего она там не увидела, и вышла через черный ход на грязный двор. Минти довольно долго плутала среди переулков, а когда наконец вышла на Харроу-роуд, то дрожала от страха, боясь натолкнуться на призрак Джока.

На протяжении многих лет Лаф и Соновия, прочитав «Мейл», опускали газету в почтовый ящик Минти. Точно так же Лаф поступал со своими «Ивнинг стандард», «Мейл он санди» и «Санди миррор». Однако последние две недели он этого не делал, и Минти уже перестала ждать воскресные газеты.

У ее соседей Уилсонов по этому поводу разгорелся жаркий спор. Супруги, оба в ночных рубашках, сидели за затянувшимся завтраком, состоявшим из рогаликов, плюшек с начинкой и кофе, и никак не могли прийти к согласию: продолжать ссориться с Минти или, по выражению Соновии, «послать ее куда подальше».

— Я не хочу, чтобы ты сегодня отдавал эти газеты, мой дорогой, и всего лишь. Пусть достанутся Коринне. Она перестала выписывать воскресную газету, и я уверена, что твоя дочь имеет на нее больше прав, чем соседка.

— Не только, — ответил Лаф. — Ты не хочешь прекращать возникшую бог знает из-за чего ссору с этой бедной девочкой, которая глупа, как пробка, и у которой совсем съехала крыша.

— Мне не нравится, когда ты называешь ее «девочкой». Минти Нокс всего на девять лет младше меня, и это тебе прекрасно известно. А что касается «глупости», то у нее хватает ума брать у человека одежду и одновременно обвинять в неряшливости. Скажу тебе еще кое-что: у нее достаточно здравого смысла, чтобы носить под одеждой кошелек с деньгами. Я видела его, когда она примеряла мое платье, — сумочка на ремне, застегнутом на талии.

— Очень хорошо. Жаль, что в нашем районе мало таких женщин. Было бы меньше выхваченных сумочек, грабежей и всего прочего. Когда я прочту газету, то вытащу из нее страницу, которую ты хочешь отдать Коринне, а остальное положу в ящик Минти. Пора зарыть топор войны, вот что я тебе скажу.

— В таком случае, сержант Лафкадио Уилсон, можешь искать кого-нибудь другого, кто поджарит тебе свинину для воскресного ленча. А я поеду к Дэниелу, Лорен и моей любимой маленькой внучке. Я тебя предупредила.

Чем больше Минти размышляла об этом, тем сильнее ей хотелось увидеть «Мейл» и «Миррор». Незачем было фотографировать, если не собираешься отправить снимки в газеты, а на одном из них может — должен — быть Джок, хотя бы полупрозрачный или в виде тени. Минти подумала, что это станет доказательством, которое можно предъявить людям, таким как Уилсоны и, возможно, Джозефин. Когда она втыкала нож в Джока, то видела, что Джозефин смотрит на нее из-под своей большой черной шляпы, словно на сумасшедшую, — этот ужасный взгляд и поджатая губа.

Когда в половине первого Лаф не пришел, Минти вымыла руки, надела пальто и отправилась к газетному киоску, тому, что напротив кладбища, и купила три воскресные газеты. По дороге домой она прошла мимо ворот Лафа и Соновии, откуда тянуло густым, аппетитным ароматом жареной свинины, соблазнительным для других, но вызвавшим у Минти дрожь. Усилием воли она заставила себя не думать о пузырящемся, шипящем и брызгающем жире, о покрывающихся коричневой коркой картофелинах — сковородку ведь невозможно отскрести дочиста — и, вернувшись домой, вымыла руки. Возможно, ей следует еще раз принять ванну.

Тот факт, что в газетах не оказалось фотографий свадьбы Джозефин — не только с Джоком, сидящим на пустом стуле, но вообще никаких, — принес горькое разочарование. Минти пришлось удовлетвориться фотографиями с первой страницы (и внутренних тоже), на которых были запечатлены некто Джеймс Мэлком-Смит, член парламента, и миссис Зилла Лич. Короткий абзац внизу сообщал:

Джеймс Мэлком-Смит (30), член парламента от консервативной партии от Южного Уэссекса, сочетается браком с подругой детства Зиллой Лич (27) в капелле Св. Девы Марии в Вестминстерском дворце. Мистер Мэлком-Смит, вероятный кандидат на один из постов в теневом кабинете после перестановок, намеченных лидером партии, и его супруга отложат свадебное путешествие на Мальдивы до 20 апреля, когда Палата общин уйдет на пасхальные каникулы.

Минти все это было не очень интересно, но невеста вызвала у нее восхищение — в струящемся шелковом платье, с кремовыми и малиновыми орхидеями, она выглядела гораздо красивее и изящнее, чем Джозефин в своем ярко-красном наряде. Вспомнив взгляд Джозефин и ее поджатую губу, Минти почувствовала обиду. Она перевернула страницу и заглянула внутрь, но обнаружила лишь Мэлком-Смита, прогуливающегося по сельской местности с ружьем, и невесту в грязном старом свитере, с растрепанными волосами и безумной улыбкой, а над всем этим абсолютно непонятный заголовок: ПУБЛИЧНОЕ РАЗОБЛАЧЕНИЕ? КТО БУДЕТ СМЕЯТЬСЯ ПОСЛЕДНИМ?

Недостаток газет заключается в том, что некоторые из них оставляют краску на руках. Минти поднялась наверх и приняла ванну. Призрак Джока вернется. Если не сегодня, то завтра, если не завтра, то на следующей неделе. Потому что она его не убила. Тот обеденный нож оказался неподходящим оружием. Просто заставил призрак спрятаться на какое-то время — так поступил бы и живой человек, если бы ему угрожали оружием. В следующий раз она должна приготовить один из длинных, острых ножей, если хочет избавиться от призрака навсегда.

Компания-поставщик телепрограмм пригласила Мэтью на передачу, которую они снимали для канала BBC-2. Программу предполагалось назвать «Питающиеся воздухом», или что-то в этом роде, а его пригласили — совершенно серьезно — в качестве звезды. То есть Мэтью должен беседовать с людьми, страдающими от таких же проблем, как у него, расспрашивать их и указывать на различия в отношении к еде. Они сделают пилотную программу, а в случае успеха запустят серию. Мишель обрадовалась. Мэтью стал гораздо лучше выглядеть после того, как перешел на диету Фионы, и у него был чудесный голос.

— Вы всегда напоминали мне того диктора, — сказала Фиона. — Как его звали? Питер Сиссонс.

— Вероятно, Мэтью выбрали именно из-за приятного голоса.

Фиона сомневалась. Вне всякого сомнения, его выбрали из-за колонки в журнале, а также потому, что он похож на фотографии людей, которые во время войны были в японских лагерях для военнопленных. Но вслух она этого не сказала. Женщины сидели в оранжерее Фионы и пили охлажденное «Шардонне», а Мэтью за компьютером писал свой еженедельный «Дневник анорексика». Это была красивейшая из оранжерей — причудливый хрустальный дворец с белой тростниковой мебелью, синими подушками, столиком из тростника и стекла, многочисленными карликовыми деревьями, высокими папоротниками и паучником в синих керамических горшках. Через стекло был виден маленький, обнесенный стеной сад Фионы, в котором росли весенние цветы и журчал фонтан.

— Джефф будет через минуту, — сказала Фиона, словно ее бойфренд не бездельничал, а ездил на работу, как другие соседи. Затем как ни в чем не бывало продолжила, приведя Мишель в замешательство: — Вам он не нравится, правда?