В обед провожу экскурсию для Николая по местным ресторанам и кафе. В них он разбирается чуть хуже, чем в московской архитектуре. Обедаем вместе недалеко от Третьяковской. Николай еще раз удивляет меня. Оказывается, он рыбный вегетарианец. Говорит, что отсутствие мяса в меню делает его намного продуктивнее и спокойнее. Попробовал несколько лет назад, почувствовал легкость во всем теле, ясность ума и с тех пор ест только рыбные продукты и вегетарианскую пищу. Я отодвигаю на край тарелки сочный стейк. Думаю, пришло и мое время стать более продуктивной и уравновешенной.

— Кстати, что мне теперь делать с этим Сердобольным? — спрашивает он, поедая уху из лосося.

— Пока не знаю. Помнишь, я тебе гипотетическую ситуацию на собеседовании рассказывала с конфликтом интересов. Будто у друга …

— У подруги, — он поправляет меня с мягкой, ироничной улыбкой.

Да, я ведь ему в гипотетической форме о деле рассказывала. Будто это не со мной и моим молодым человеком случилось, а с ним и его девушкой.

— Да, — смеюсь ему в ответ. — Он… Она… В общем, это и была история про Сердобольного. Мои опасения подтвердились. Деньги, скорее всего, «грязные», но доказать это практически невозможно, потому что о них не заявляли в полицию. Они не проходили ни по какому делу. Сведения о доходе едва покрывают ту сумму, которую хочет перечислить клиент, но в этом случае он несколько лет питался манной небесной. Нужно проверять дальше. Возможно, мы что-то упустили.

— Вы никогда не сумеете решить возникшую проблему, если сохраните то же мышление и тот же подход, который привел вас к этой проблеме, — отвечает он задумчиво.

— Красиво сказал, — восхищаюсь я.

— Это не я. Это Эйнштейн.

— То есть ты считаешь, нужно с другой стороны копать, с которой мы еще не копали?

— Скорее всего, ведь трудно поверить в то, что Сердобольный самостоятельно предоставит компрометирующие его данные?

— Да, ты прав. Что же нам делать?

— Сколько времени у нас в запасе?

— Максимум — до пятницы. Потом нужно принимать мотивированное решение и желательно отрицательное. Иначе нас не поймут — почему мы дело так долго держали.

— Хорошо.

Николай опускает голову и сосредоточенно ест. Меня восхищает его мышление. В чем-то он напоминает меня, но умением смотреть на вещи глобально и нестандартно он показывает направление, в котором я хотела бы развиваться. Будто благодаря каким-то секретным способностям и умениям он уже перешагнул через линию, которую я только собираюсь пересечь. Я только подумываю о вегетарианстве, а он уже давно с мясом завязал. Я только пытаюсь перейти на новый, более эффективный образ мышления, а для него это уже в порядке вещей.

После обеда берусь за дела Анжелы. Она всегда сдает их первыми, чтобы в 18.00 все было готово.

— К маме торопишься? — спрашиваю участливо, просматривая страницы первого дела.

— Нет, сейчас у нее моя сестра гостит, — отвечает она, счастливо улыбаясь. — Я могу немного передохнуть.

— Какие-то сложности, вопросы по делам есть? В чем-то не уверена?

— Нет, — отвечает она, — стандартные варианты категории «А». Два молодых человека из нефтяных компаний и девушка из юридической фирмы.

— Данные заявки и приложенных документов с паспортом сверила?

— Да, вроде все нормально должно быть, — отвечает она, отводя глаза.

Значит, не проверила и пытается скрыть.

— Перепроверь, пожалуйста, и вот тебе еще одно дело, — передаю Анжеле толстую папку. — Думаю, до вечера как раз успеешь. Если немного задержишься, это не страшно ведь сегодня, как ты сказала.

Пытаюсь поддержать ее рабочий дух мотивирующей улыбкой начальника, но Анжела смотрит на меня волком. Она боится даже прикоснуться к толстой папке, будто тяжесть дела навсегда пригвоздит ее к рабочему месту. Ну да, папка немаленькая. Здесь и в русскую рулетку играть не нужно. Дело категории «В», да еще какое, если менеджеры по собственной воле столько документов приложили. А что она думает? Не бывает, чтобы все время одному человеку везло.

Пока все работают, тихонько иду к холодильнику за бананами. Салатика из морковки и гарнира, которые мне удалось съесть в обед, явно оказалось мало. Интересно, как Николай это вегетарианство выдерживает? Сейчас бы убила за стейк, который днем оставила на тарелке! К пяти вечера подходит Толик. Ему в ответ тоже вручаю новое дело. Володя работает с распределенными с утра кейсами. Николай продолжает знакомиться с нормативной базой по комплаенс-контролю. В шесть вечера в кабинете никакой суеты. Тишина. Все работают. Красота!

Раскладываю бумаги по лоткам и жду, когда подчиненные закончат. Можно было бы сегодня первый раз уйти пораньше, но раньше их нельзя? В кабинете тишина — как я люблю. Всегда бы так. Около семи ребята закругляются, визирую документы, закрываю сейф и сдаю ключи на вахту. Полная сил и энергии, отправляюсь домой. Такая работа мне нравится! Я просто создана для руководства! Предвкушаю свечи, ужин… Вот это идеальный день получается! И не в мечтах, а наяву!

* * *

— Это не лезет ни в какие ворота! — из недр квартиры раздается гулкий звук упавшего на пол пластмассового ведра и раздраженный голос Алексея, как раз в тот момент, когда открываю дверь. — Я ванную до блеска начистил в субботу, а уже через два дня какие-то странные ржавые следы от воды появились! И с раковиной то же самое! Будто у нас взвод солдат помылся! Или качество воды изменилось? Раньше такого не было!

Разговоры об уборке после дня в должности начальника странно режут слух. Будто вдруг тебя понизили до работника отдела клининга. Хочется ответить ему: «Неужели не можешь сам разобраться с этой ерундой!» Но я сдерживаюсь. Всё-таки работнику нужно сначала дать освоиться, разобраться с новыми обязанностями, а потом уже выговоры объявлять.

— Я тоже рада тебя видеть! — отвечаю с улыбкой. — Попробуй пемоксолью. Она на кухне стоит. Если чистить каждый день, этой грязи совсем не видно будет.

— Каждый день?! Ты с ума сошла! Я не собираюсь все свободное время с тряпкой в руке проводить! Но как все быстро грязнится! По полу будто стадо гиппопотамов пробежало, — он смотрит на мои сапоги. — Тоже с пемоксолью почищу.

Он сыплет на паркет серого порошку.

— Ты что! — вспыхиваю я. — Разве можно мыть пол пемоксолью? Ты его теперь из щелей не вытащишь. И сапоги мои испачкал!

— Будто они чистые были, — бормочет он.

— Были! — я начинаю закипать. Три минуты не прошло с того момента, как я пришла, а он уже умудрился испортить мне идеальный день!

— Скажи, что теперь с пемоксолью делать? — Алексей разводит руками, как школьник, которому задали на выходные выучить «Евгения Онегина».

— Пылесосом собрать, а потом помыть, — говорю голосом учителя, которому в десятый раз за день приходится объяснять, что выучить нужно всего лишь отрывок в десять строк, а не всего «Евгения Онегина». — Средство для мытья пола стоит в шкафу под мойкой.