она как шла к калитке, так и идёт. Вообще никак не реагирует.

— У меня твои часы, — сообщаю, разозлившись.

Она, наконец, останавливается. Оборачивается. Терпеливо ждёт, пока я подойду.

— Зову тебя, ты не слышишь?

— Собирался вернуть часы? Возвращай, я тороплюсь, — заявляет эта коза.

— Сначала поговорим.

— Мне с тобой говорить не о чем, — отражает категорично.

— Я так не думаю, — встаю напротив неё, и какое-то время мы с ней молча смотрим друг другу в глаза.

— И? — выгибает бровь.

— За тобой косяк, признай.

— Нет. Я сделала то, что должна была. Ещё раз повторю: извинений за то, что позвонила в полицию, не жди. Мотивы твоего поступка меня совершенно не интересуют. Пусть даже дело в сестре.

— На кой икс тогда оправдываешься передо мной?

— Я вовсе не оправдываюсь! — сердито возмущается.

— Ребята больше не доставят тебе проблем.

— Считаешь, в этом мне нужна твоя помощь? — усмехается, вздёрнув подбородок.

— Моё слово имеет вес, Джугели. Скажу не трогать — они отстанут.

— Как благородно! Только с чего бы? — прищуривается. — Помнится, кое-кто вон там, на крыльце, не особо дружелюбно был настроен по отношению ко мне.

— Это было в моменте. Я передумал воевать с тобой.

— Как быстро ты переобулся.

Переобулся.

Стискиваю челюсти.

— Ты девчонка. Самоутверждаться за счёт тех, кто слабее, — не моя тема.

Не так меня предки воспитывали.

— Я не слабее. Часы, — требовательно произносит, протягивая раскрытую ладонь.

— Отдам, если встретишься со мной завтра вечером, — выдвигаю, внаглую шантажируя.

В её глазах мелькает секундное удивление, но она быстро берёт себя в руки.

— Вообще несмешно.

— Я на полном серьёзе, Джугели.

— Нет.

— Завтра не можешь? Тогда как насчёт воскресенья? — пру напролом.

— Ни завтра, ни в воскресенье, ни когда-либо.

— Прям уверена в этом? — снисходительно улыбаюсь, разглядывая черты её лица.

— Абсолютно. Ты не в моём вкусе, — припечатывает холодно.

— Главное, что ты в моём, — сохраняя покерфейс, делаю вид, что её слова совершенно меня не задели.

— Это твои проблемы.

Прикольно. Подобное от девчонки я слышу впервые.

— Тогда часы пока побудут у меня? — хлопаю по карману брюк. — До тех пор, пока не передумаешь, — добавляю, подмигивая.

Она фыркает, поднимает вверх руку и показывает мне средний палец.

— На что похоже?

Школьники, толпой высыпавшие во двор, поглядывают на нас с нескрываемым любопытством.

— На провокацию.

— Не угадал. Это маршрут, по которому тебе стоит пойти, — бросает Тата напоследок, после чего направляется к калитке.

Зараза.

— Чё? Вижу, состоялся разговор, — рядом со мной вырастает фигура Горького.

— Типа того, — на пару смотрим вслед Джугели.

Она останавливается по ту сторону забора и достаёт телефон, чтобы кого-то набрать.

— Вы с Ромасенко повздорили?

— Так, ерунда. Забрал у него один нужный мне предмет.

— Даже догадываюсь какой, — хмыкает он.

— Марсель, погнали скорей. Папа уже подъехал, — сеструха по традиции игнорирует присутствие Паши и цепляет меня за локоть.

— На созвоне.

— Репа завтра будет?

— Да, собираемся как обычно, — ору другу уже на ходу.

Фа-фа.

Сигналит батя, припарковавший своего бегемота у бордюра.

— Привет, папочка! — радостно верещит ведьма. Запрыгивает в салон и лезет душить его в объятиях.

Снимаю полупустой рюкзак с плеча, открываю дверь и падаю на переднее сиденье.

— Как дела?

— Устала, па, и голодная, как волчара.

— Там сзади пицца в коробке.

— Ура-ура! Моя любимая! М-м-м! И картошка по-деревенски! Мур-р-р, — звонко чмокает его в щёку.

— Матери меня не сдавайте.

— Едем за ней?

— Да, но сначала заберём нашу драчунью.

Фоном слушаю их беседу. Наблюдаю за Джугели через открытое окно. Залипаю.

Перед нами тормозит мерс. Оттуда выходит мужик в костюме. Судя по тому, что он открывает перед ней дверь, — личный водила.

— Здрасьте, Ян Игоревич! — одноклассницы, проходящие мимо, расплываются в улыбках и, глупо хихикая, дружно машут моему отцу.

Идиотки, блин.

Тата походкой фотомодели идёт к машине. Когда наклоняется чтобы сесть в неё, поворачивает голову влево и мы снова ловим друг друга в фокус.

«Ни завтра. Ни в воскресенье. Ни когда-либо».

Посмотрим…

— Зачётные ноги у этой вашей новенькой, — констатирует отец.

— Угу.

— Па! Ну вы вообще оборзели! Я же тут! — верещит Милана, вскрывая коробку. — Надоели все! Только про эту Джугели и болтают.

— Джугели… — задумчиво произносит батя, выезжая на дорогу вслед за мерсом.

— Синицына сказала, что она — большая шишка, — делится последними сплетнями систер, успевая уплетать при этом пиццу.

— Очень знакомая фамилия, — хмурится отец, глядя на номера затормозившей у светофора тачки.

— Да нет вроде.

Через десять минут оказываемся около спорткомлекса, расположенного прямо у береговой линии.

— Мне, что ль, идти опять? — недовольно ворчит Милана.

— Да, сгоняй, пожалуйста, зай. Пусть лишний раз не злит тренера своей рожей.

Это про меня.

Раньше я тренировался здесь у Сабурова. Все детские и юношеские годы провёл вон в том зале. Посещал вместе с Дэном секцию боевого самбо.

Пока меня оттуда не выперли за очередную драку вне ринга.

Смотрю на знакомых пацанов, направляющихся к дверям комплекса со спортивными сумками в руках, и ощущаю, как грудь заливает горячее и едкое чувство зависти.

Парни здороваются с Миланой. Оборачиваются, видят наш внедорожник. Машут мне.

Вскидываю ладонь в ответном жесте.

Ждут, что подойду, но я не хочу.

— Что у тебя с этой девчонкой? — прилетает от отца.

— С какой из? — уточняю, поворачиваясь к нему.

— Под дурака не коси. Я про ту, с ногами от ушей.

— А… Про Джугели.

— Обижаешь её? — сканирует мою тушку долгим, внимательным взглядом.

— Нет.

— Что-то замышляешь? — прищуривается.

Отрицательно качаю головой.

— Не вздумай прессовать её и мстить за то, что слила вас ментам.

— Не собирался. Чё наезжаешь по беспределу?

— Смотри мне, Абрамов! — давит интонацией.

— Тебе не о чем беспокоиться, бать.

— Очень на это надеюсь, — хмуро взирает на меня исподлобья.

Глава 16

Тата

Кто-то настойчиво трезвонит мне с незнакомого номера.

Прерываюсь в очередной раз, оставляю сочинение, беру телефон в ладонь и решаю всё же ответить.

— Алло.

— Тата…

— Папа! — задушенно шепчу. — Привет.

— Как ты, дочь?

Из-за волнения не сразу получается выразить свою радость оттого, что я, наконец, слышу его голос.

— У меня… — прочищаю горло. — У меня всё в порядке, пап.

Язык не поворачивается жаловаться.

— Зарецкие приняли тебя хорошо?

— Выделили мне личного водителя и самую большую спальню в доме.

— В школе как дела? Ты учишься? — спрашивает строго.

— Да.

— Тебе экзамены сдавать в этом году.

— Знаю. Не переживай, я подтянусь. Чем ещё мне тут заниматься? — смотрю на книжки, сложенные горой на столе.

— Страдаешь по теннису?

Сразу же понимает, о чём контекст.

— Десять лет моей жизни, как никак.

— Тата, Яров запросил баснословную сумму денег.