Сержанта Капустина схоронили отдельно, «начерно» – завернули в промасленную дерюгу (лучшего в машине не нашлось), втиснули в щель, размытую водами, и заложили камнями. Балабанюк не выдержал, расплакался. Повздыхали, поговорили о том, что сержант был порядочным человеком и отличным командиром, а смерть-подлюка всегда не вовремя. Разъяренно копались в багаже покойников, выбрасывая бессмысленные станки для бритья, трусы, носки, оставляя консервы, пресервы, фонари, копченое мясо в вакуумной упаковке производства Киренского мясокомбината, прочие полезные в хозяйстве предметы. Документы мертвых господ, найденные в общей стопке, утверждали, что их обладатели трудятся в охранной структуре ООО «Жемчуг», относящейся к филиалу холдинга «Аристар» города Иркутска (никогда о таких не слышали). Девица с воплем Маугли вырвала из той же сумки синее журналистское удостоверение, а возбудившийся Заславский – собственное, с тиснением МВД, обильно политое кровью.

– Вы работаете в журналистском корпусе? – удивился я.

– Работаю. – Девица помаленьку приходила в себя и была уже в состоянии дерзко кивнуть.

– Минуточку, – насторожился я. – Похищение журналистов – не самое частое явление в криминальной жизни России. Для этого надо хорошенько нарваться. Надеюсь, вы сможете доходчиво объяснить, где мы находимся?

– Как? – искренне удивилась девица. – Вы никогда не слышали про овеянную мифами и легендами страну, куда очень трудно попасть, еще труднее из нее выбраться, но где вы, как ни странно, находитесь? Это РЕСПУБЛИКА ДЕЗЕРТИРОВ, господа.

Такой беспросветной тоской потянуло от этих плохосочетаемых слов… Республика дезертиров.

Девица пристально смотрела мне в глаза.

– Я забыла выразить вам признательность за спасение.

– Потом выразите, – отмахнулся я.

– И не забудьте отблагодарить чем-нибудь существительным, – буркнул, не подумав, Аристов.

– Давай без пошлостей, – поморщился я и резко повернулся, заставив вздрогнуть сидящего на подножке Заславского. Освобожденный опер держался за бок и как-то подозрительно дышал.

– Вам плохо, капитан?

– Майор… – Он вынудил себя со скрежетом улыбнуться. – А вас никогда не били по почкам?

– Извините. Били. Вы сказали, что попали в засаду у деревни Быстровка. Радыгинское ущелье, если не ошибаюсь.

– У вас отличная память… Но мы попали в САМОЙ деревне, в доме местного лесничего Некрасова… До ущелья идти смысла не было, ущелье – понятие размытое, дорог не знают даже старожилы. Лесничий – их человек, он и должен был служить приманкой… Но ворвались уроды, которых вы постреляли… В район поступил сигнал от местного жителя, что через Радыгино пойдет контрабанда. Грязное золото… в смысле, напрямую с прииска, необработанное…

– Хорошо, майор, давайте без подробностей. Вас бросает из конца в конец. Что такое Радыгинское ущелье? Куда и откуда?

– Никто не знает… Скопления скал, болота, непроходимые леса. В ущелье нет автомобильной дороги. Зато вот где-то рядом… В общем, дорога тщательно замаскирована, и отследить ее тяжело даже местному жителю. Проще работать в деревне, куда неизбежно выезжают преступники… Но как-то нам вчера не подфартило…

Заславский замкнулся, опустил голову.

– Вы топчетесь на месте, – буркнул Булдыгин. – Опергруппу уничтожили, одного человека схватили, видимо, в качестве языка, загрузили в машину, попутно прихватив журналистку. Причем друг с другом их явно не знакомили…

– Меня держали в кузове, – перебила Маша. – Однажды за примерное поведение вывели по нужде. Я хотела сбежать…

– Мы помним. То есть добычу везли из Быстровки. На север через Радыгинское ущелье, везли всю ночь, утро. И вот мы все находимся на территории, о которой ровным счетом ничего не знаем и которую эта женщина назвала… Республикой дезертиров. Непонятно только, где контрабанда.

– Сдали по эстафете, – фыркнул Заславский. – Увы, подробностей нам уже не узнать.

– Кто вы? – повернулся я к девице.

Маша хлопнула глазами.

– Хорошо, – подумав, сообщила она, – скрывать, очевидно, глупо. Мария Рыбакова, издательский дом «Байкал». Еженедельник «Горькая правда».

– А почему не «Гадкая правда»? – встрепенулся Аристов.

– И что? – поморщился я. – В своем издании вы пишете исключительно горькую правду?

– Конечно, – дерзко глянула на меня девица. – Раз я здесь, а не за редакционным столом выдумываю небылицы про Республику дезертиров… Нет, серьезно – как все азартные люди, мы гоняемся за сенсациями, но это не желтая пресса. Сплетен не печатаем. Сплошная документалистика. Бездомные дети в канализации, тотальная китаизация Сибири, издевательства в армии, ужасы наркомании, коррупция в эшелонах власти… Кстати, господа, с кем имею честь? Имеется у моих спасителей конкретная прописка и постоянное место работы?

– Безусловно, мэм, – блеснул зубами Аристов. – Мы работаем в щедрой, гуманитарной, практически благотворительной организации.

– Это в какой же?

– Военная прокуратура, – соорудил волчий оскал «гинекофоб» Булдыгин.

– Ни хрена себе, – присвистнул Заславский. – Да вы, ребята, явно заблудились.

А что касается девицы, то она уставилась на нас огромными удивленными глазами, потянулась к поясу, судорожно ощупала его, пока не вспомнила, что на поясе ничего нет. Какой предмет она обычно носит на поясе – нож, дубинку, пистолет, диктофон, мы выяснять не стали.

Под прицелом холодных глаз девица разговорилась. Словосочетание «Республика дезертиров» для обитателей Иркутской области и прилегающих территорий – не такое уж новое. Красивая легенда. Наряду с понятиями «Шамбала», «Аль-Каида», «Атлантида»… То есть явление, организация или страна, которые вроде должны в настоящем (или прошлом) существовать, но вменяемые или хотя бы малость образованные люди в это, разумеется, не верят. Однако свидетельства существования Республики дезертиров имеются. И что поразительно, встречаются люди, сумевшие там побывать и вернуться. Больше года Мария Рыбакова рыщет по следу, беседует с людьми и делает потрясающие выводы. Замкнутая, километров сорок в диаметре, территория в глубине тайги, отделенная от внешнего мира непроходимыми болотами и горными массивами. Въезды на территорию… охраняются. Беседа с пожилым рассудительным господином – пациентом психиатрической лечебницы. Он не производил впечатления сумасшедшего, хотя и говорил дикие вещи. Информация подтверждалась из прочих источников. Угрюмый бульдозерист, к которому умная девушка подобрала ключик. Двадцать лет проработал в РСУ-29, никому не рассказывал, где провел молодость и как оттуда вырвался. Никогда не лежал в психиатрической лечебнице. Вменяемый на сто процентов. Бывший летчик, живущий отшельником, сбился с курса, перевозя на «МИ-8» продукты в отдаленные якутские улусы, и был сбит РАКЕТОЙ из зенитного комплекса «Стрела»… Два года в рабстве, бегство через болота, ушел просто чудом… Все они повествовали примерно одинаково. Мглистые, загадочные земли, исполненные не характерной для региона красотой, не пустовали еще в девятнадцатом веке. Отшельники, староверы, старообрядцы, дикий люд… Настоящее паломничество началось, конечно, в двадцатом столетии. То банда белых казаков атамана Семенова забредет, которой осточертела гражданская мясорубка и хочется нормальной вольной жизни, то потрепанный отряд красноармейцев, жаждущих того же. И все отлично уживаются – русские же люди. То крестьяне, бегущие от ужасов советской власти, коллективизации и индустриализации… То дезертиры, неприкаянно болтающиеся по Сибири, то зэки в тридцатые-сороковые, которых вообще были тучи… А потом и вовсе полный сброд – сектанты (группами и порознь), сумасшедшие, упертые, разочарованные, заключенные, недовольные, преступники, бегущие от правосудия… И что противно, это многие и многие тысячи людей… Как не вспомнить знаменитую «Таежную Лолиту» – Анну Антипину, которую бесноватый муж в 16 лет увел в глухую тайгу, нарожала она ему в глуши пятерых ребятишек (выжили трое), ни разу за двадцать лет не выходила к людям, но умудрилась остаться человеком и после смерти этого придурка все же примкнула к цивилизации?