– Он оставляет девятимиллиметровые пулю и гильзу на местах преступлений, – добавила Люси. – Несмотря ни на что, можно предположить, что он хочет, чтобы связь между двумя делами была установлена. Боюсь, на этом он не остановится. Как сказал Франк, он идет своим путем.

Люси сама удивилась своей способности нести чепуху.

– Наша задача взять его до того, как он снова примется за свое, – заметил Маньен, глянув на часы. – Еще что-нибудь?

Жак поднял руку:

– К вопросу о Рамиресе: мы не нашли телефона, зарегистрированного на его имя, однако у него был мобильник, номер которого я получил от одного из его клиентов. Он пользовался предоплаченной картой. Тут пусто.

– Еще раз напоминаю об осторожности.

– Мне удалось связаться с девушкой, которую он пытался изнасиловать, – добавил Паскаль Робийяр. – Она живет в Марселе и была в Испании в деловой командировке, когда его убили. Я долго говорил с ней, и она упомянула кое-какие интересные детали. Во время процесса над Рамиресом суд вызвал в качестве свидетелей нескольких экспертов-психиатров. До нападения обвиняемый провел некоторое время в психиатрической клинике. Больше она ничего не могла рассказать. Но я пошлю запрос в окружной суд Бобиньи, где слушалось дело, чтобы получить копию стенограммы процесса.

– Отлично.

– А что до счета в банке, то нет ничего особенного. Он хорошо зарабатывал, наверняка принимал левые заказы и подписал кредит на «ауди» и мотоцикл. Так что с этой стороны все вроде бы чисто. Да, и последний момент: у него был абонемент на Интернет, но он расторг контракт три года назад. Больше он не подключался. Это соответствует тому, о чем ты говорил, – похоже, этот тип был крайне осторожен и не хотел оставлять никаких следов.

Маньен одобрительно кивнул:

– О’кей. Вы просмотрите все бумаги жандармов, дальше будете работать по своей линии, раскопаете психиатрическое и тюремное прошлое Рамиреса и будете пинать научников, чтобы они не тянули с результатами. Мы только что закончили крупное дело, но каникулы откладываются. Вы мне нужны на все сто процентов. Берите столько полицейских, сколько понадобится, чтобы оказать вам поддержку, все за счет заведения.

– Экое раздолье, – пробормотал Николя сквозь зубы.

– Именно, Белланже. Наверху дали понять, что от нас ждут результатов.

Маньен собрал свои записи и вышел. Николя отсалютовал ему вслед вытянутым средним пальцем. Копы тут же вернулись к работе, доска на подставке, исчерканная наиболее важными данными, осталась стоять посреди комнаты. Около половины восьмого вечера комната начала пустеть. Сначала отбыл Робийяр, за ним Леваллуа. Франк и Люси решили на этот раз остаться подольше, как они делали обычно при начале нового дела. Нельзя допустить, чтобы кто-то заметил изменение в их привычках и хоть что-то заподозрил.

Интуиция не давала покоя Франку с того момента, когда капитан Сосей обмолвился о терпентиновом масле. Он внимательно прочел токсикологический отчет, написанный экспертами жандармерии, и нашел соответствующий параграф: это вещество было обнаружено на предплечьях, щиколотках и в волосах трупа из водонапорной башни. В отчете пояснялось, что речь идет о растворителе для жира и масел, часто употребляемого для очистки кистей. И что терпентин, продукт дорогой и не слишком известный широкой публике, используется в основном профессионалами, работающими в области строительства и отделки зданий.

У Франка появилось предчувствие, и он решил докопаться до сути и немедленно все проверить. Но его рабочий телефон зазвонил как раз в этот момент. Он снял трубку, долго разговаривал, кое-что записывая. Когда он закончил беседу, Николя спросил:

– Это был ветеринар, да?

Шарко кивнул. К его большому сожалению, коллега принял новое расследование очень близко к сердцу.

– Он целый день возился с трупами кошек, которые ему переслали. Что касается самых свежих: они были обескровлены, но без заметных разрезов. Я рассказал ему о пиявках, и, по его словам, такое возможно, имея в виду характер ран. Кошек высосали эти тварюшки.

– Почему он это делал? Для чего кормить пиявок?

– Это предстоит выяснить. Но самое интересное: ветеринар нашел две татуировки, которые еще можно разобрать, на двух самых свежих кошках. Обе они из Центра защиты животных в Женвилье. По его мнению, именно там Рамирес и отоваривался, а вовсе не на улицах: поймать бродячих кошек почти невозможно. А если нужны только черные, то еще труднее…

– А ведь он прав.

– Однако никто не отдаст десять черных кошек в одни и те же руки без минимального контроля со стороны Центра. Ветеринар утверждает, что если Рамирес действительно взял всех этих кошек в Центре в Женвилье, то там точно должен быть сообщник, который ему поспособствовал.

– Имеет смысл разобраться поближе. В худшем случае выясним даты, когда их отдавали, а это поможет понять, как действовал Рамирес. В лучшем – тот, кто снабжал его кошками, в курсе всех дел. Может, та девица в наручниках? Почему бы и нет?

– Я этим займусь, – бросил Шарко, – заеду туда завтра утром.

– Зацепка многообещающая. Я поеду с тобой.

Франк кивнул, ничего не сказав, но внутренне взбесился. Они с Люси попрощались с коллегой и не обменялись ни словом, пока не оказались в безопасности в салоне машины.

– Ты думаешь, что девушка в наручниках может работать в этом Центре защиты? – спросила Люси. – И что это она снабжала Рамиреса кошками?

– Завтра все выясним.

– Николя будет там. Как ты выкрутишься, если… если это она и если она вдруг узнает твой голос, например?

– Не знаю. А пока что надо заехать к Рамиресу, я должен проверить одну вещь.

Он хранил загадочность до самого прибытия. Зашел в дом и оглядел вещи, поднятые из подвала и сложенные грудой в гостиной. Потом достал дубликат ключей от фургона, найденный в одном из ящиков. Люси шла за ним, ничего не говоря и ничего не понимая.

Шарко открыл обе широкие задние двери фургона и залез внутрь. В луче его фонаря показались строительные инструменты, лопаты, ведра, рулоны и банки с краской, наваленные грудой под картой департамента Ивелин, покрывающей всю боковую стенку. С серьезным лицом Франк высветил канистры с терпентином и кучу тряпок, брошенных прямо на пол и пропитанных растворителем. Люси по-прежнему держалась сзади:

– Господи, Франк, мы тащимся сюда в девять вечера, ты ничего мне не говоришь и начинаешь рыться в фургоне. Может, объяснишь наконец, что происходит?

Франк вылез обратно с терпентином и тряпками, засунул все в свой багажник.

– На жертве из Йонны были следы терпентина, это черным по белому написано в токсикологическом отчете. Единственное место здесь, где имеется терпентин, – это фургончик. Иными словами, Рамирес использовал свою машину, чтобы перевезти нашего анонимного и живого парня в водонапорную башню, а там пытать его и прикончить.