Джонни Харрис в очередной раз напрашивался на хороший урок.

На этот раз незнакомец намеревался преподать Харрису такой урок, чтобы тот помнил его всю жизнь.

Было начало третьего ночи, и Джонни пребывал в паршивом настроении. Он гнал на своем мотоцикле по пустынным улицам Тейлорвилла, и оглушительный рев мотора подсказывал, что не мешало бы отремонтировать глушитель. Ночь была теплой и почти безоблачной, мягкий свет полной луны разливался по дороге, так что вполне можно было обходиться без уличных фонарей, которые, кстати, были большой редкостью в Тейлорвилле. Городок представлял собой классическую тихую заводь. Возможно, в этом и не было бы ничего плохого, если бы не усердие, с которым самые именитые горожане пытались сохранить статус-кво. Джонни нисколько не сомневался в том, что, как только он избавится от тяжкой ноши прошлого, навсегда покинет эту убогую обитель, не дожидаясь, пока она высосет из него последние соки.

Ветерок приятно ласкал его лицо и голые руки. Мотоцикл под ним был быстрый, мощный и — что самое приятное — собственный. В животе не урчало от голода, пива он залил в себя предостаточно, так что в этом смысле был вполне удовлетворен. «Тогда почему же так тошно на душе?» — задавался он вопросом.

Ответ Джонни знал, но от этого было не легче. Женщина, которую он только что имел, была не той, которую он желал. Гленда являлась давней подружкой, у нее было прекрасное тело, и после стольких лет воздержания Джонни не собирался отказываться от того, что плыло в руки. Но не от Гленды его лихорадило.

Желанной оставалась Рейчел. Мисс Грант. Учительница. Она запала ему в душу еще в школе. Наверное, ее охватил бы ужас, прочитай она мысли подростка, которого обучала английскому. И в классе, и дома ночами его одолевали фантазии, в них он все пытался представить ее обнаженной. Почувствовать ее обнаженной. Услышать звуки, которые она издавала во время оргазма. Если вообще достигала его.

Но ему, мальчишке, да еще с такой родословной, оставалось лишь мечтать. Он воспринимал как данность мысль о том, что она стоит слишком высоко и недосягаема для такого отродья. Да и разницу в возрасте нельзя было сбрасывать со счетов. В шестнадцать, семнадцать, да даже и восемнадцать разница в пять лет соразмерна пропасти в четверть века. К тому же она была учительницей, а он учеником, и это табу никто не смел нарушить. И все-таки самым непреодолимым препятствием, по крайней мере в глазах Джонни, оставался их совершенно несопоставимый жизненный статус. Рейчел происходила из богатой семьи. Гранты владели огромным старинным особняком, модными автомобилями, их дети были хорошо образованны, в доме держали прислугу и садовника. Всю эту атрибутику Джонни относил к привилегиям высшего общества. Сам же с детства усвоил, что и он, и его семья — отбросы. Изгои. Город с презрением относился к таким, как они. Сверстники Джонни потешались над его родителями-пьяницами, брезговали его потрепанной одеждой и не очень чистым телом; для него были закрыты двери их домов даже в праздники и дни рождения. Когда он подрос и возмужал так, что уже мог постоять за себя и силой утвердить свой авторитет, одноклассники обходились с ним почтительно, но по-прежнему в глазах его оставались паиньками, которых родители контролируют в учебе, а вечером укладывают в постельку и гасят свет, а однажды отправят учиться в колледж. Поскольку иных возможностей не было, Джонни проводил время в компании местных хулиганов. И, как следовало ожидать, очень скоро выбился в лидеры.

Рейчел Грант даже представить нельзя было рядом с таким отпетым негодяем.

Джонни улыбнулся своим детским воспоминаниям. Да, были планы, и, надо сказать, большие. После средней школы он мечтал покинуть Тейлорвилл и начать сколачивать состояние, хотя, признаться, так и не придумал, каким образом он это сделает. Но в то время детали не имели значения. Важно было только то, что представлялось в мечтах. Он воображал, как вернется в родной город миллионером на зависть местным снобам, которые сейчас воротят носы от него и его семьи, и уж тогда наверняка пробьется к сердцу мисс Рейчел Грант. По-юношески самонадеянный, он не видел ни малейших препятствий к воплощению своих замыслов.

Но судьба распоряжается по-своему, зачастую сбивая человека с ног, и в этом смысле он не оказался исключением. Десять лет жизни у него украли. Отныне он не собирался терять ни минуты. Ему хотелось наверстать все, что было упущено за эти годы, — вдоволь есть, пить, читать, работать, заниматься сексом. Его желания теперь уже были скромнее, но все равно он не отказывал себе в удовольствии мечтать и, более того, был исполнен решимости сделать мечты явью.

В первую очередь это касалось навязчивой идеи уложить мисс Грант в постель. Если сегодня, танцуя с ним, она была искренна, что ж, рано или поздно его ждет удача.

Может, за ужином он и был неважным компаньоном, но уж в постели готов был показать настоящий класс.

Мотоцикл мчался по Мейн-стрит. Вскоре впереди показался магазин Грантов, и Джонни чуть сбавил скорость, как вдруг заметил припаркованную у входа полицейскую машину. Возможно, он увидел бы ее и раньше, но она стояла с выключенными фарами и двигателем. Джонни прищурился, мелькнула мысль набраться наглости и проскочить мимо. Но в Тейлорвилле такие номера не проходили — скрыться было негде, и если не сразу, то уж на следующее утро полицейские обязательно отлавливали беглеца.

Джонни подкатил к автостоянке и затормозил. Полицейский вышел из машины и направился к нему. В руке его блеснул жезл.

Полицейский был крупным детиной, и, когда он приблизился, Джонни без труда узнал и нем шефа полиции Уитли. Именно при нем Джонни арестовывали за убийство. Не слишком приятный тип, но, во всяком случае, не подонок.

— Что надо? — грубо крикнул Джонни.

— Глуши мотор! — Жестом Уитли дал понять, что за ревом мотоцикла ничего не слышит.

Джонни поколебался, но все-таки выключил зажигание. В наступившей тишине он слез с мотоцикла, поставив его на тормоз. Потом снял шлем и, зажав его под мышкой, обернулся к полицейскому:

— Я что, нарушил правила? Что-то не припомню.

— Пил?

— Может быть. Но я не пьян. Хотите взять пробу — валяйте.

Уитли покачал головой:

— Не думаю, что ты настолько глуп, хотя, помнится, в свое время я ошибся.

Мгновение они стояли молча, недоверчиво глядя друг на друга. Было нечто странное в поведении полицейского — он как будто хотел, но не решался о чем-то попросить. Это придало Джонни, привыкшему к хамству стражей порядка, уверенности.

— Ты мне хочешь что-то сказать или просто звездами любуешься?

— Все остришь? — Уитли поджал губы и постучал жезлом по ноге. — Плохие новости.

— Что еще?

— Несчастный случай.

— Несчастный случай? — «Рейчел»! Это было первое, что пришло ему в голову. Хотя, конечно, глупо было так думать. Если бы что-то случилось с Рейчел, его бы об этом известили в последнюю очередь.