Восхищаясь ее стальными нервами, я был чуть-чуть озадачен ее поведением. Что могло выковать такую женщину?

Женщину? Она выглядела совсем девчонкой.

— Извините меня. Я никуда не спешу и готов помочь, пока вы не найдете работников.

Казалось, Кэйт осталась довольна.

— Неужели вы останетесь, мистер Дюри?! — воскликнула она.

Оба мы прекрасно знали, что пройдет чертовски много времени, прежде чем ей удастся нанять кого-нибудь в такой глуши. Месяцами или даже годами мог никто не пройти мимо.

— Том, — весело крикнула она брату, — принеси-ка, дружок, еще дров. Я приготовлю свежий кофе для мистера Дюри.

Пока она варила кофе, я разведал окрестности, и вскоре мое уважение к ее мужу стало возрастать. Выбранное им место оказалось чрезвычайно удобным во многих отношениях. Хотя дом располагался так, что его невозможно было оборонять, но рядом имелись вода, пастбище, дрова, и с соседнего небольшого холма открывался хороший обзор на всю округу. На его вершину я и отправился.

На холме площадью приблизительно в акр возвышалась огромная куча валунов. Между ними пробивался источник с кристально чистой водой. Я нагнулся попить, и мне в лицо повеяло холодным, приятным ветерком: довольно сильный поток воздуха исходил из щели между камнями и встречался с небольшим водопадом, образованным чистым источником.

Я взобрался на вершину и осмотрелся. Несколько валунов имели практически плоские вершины. В двух местах поверхность холма глубоко изрезали трещины, одна из которых спускалась к костру, где хозяйничала Кэйт Ланди.

Я уже тогда знал, где мы будем строить дом. Но нам предстояла нечеловечески трудная и тяжелая работа.

Может быть, я нашел как раз то, что мне теперь больше всего нужно? Меня давно утомили бесконечные дороги, гнавшие меня вперед и вперед, с тех пор как я пересек Рио-Гранде. Я уезжал и Мексики, и на моей совести было убийство.

Нам повезло, потому что большая часть припасов, которые Ланди привезли с собой в Биг-Бэнд, сохранилась. К ним я вскоре добавил тушу молодой телки, а потом — оленя. Кое-что из инструментов валялось вокруг.

Время шло. Мы никого не видели, и это оказалось как раз на руку, потому что нам приходилось очень много работать.

На лугу рядом с тополиной рощей, где имелось озерцо со стоячей водой, я устроил загон, наспех оградив его поваленными тополями, валежником и валунами. Затем выследил несколько диких бизонов и загнал их туда. Лучших животных отбирал на племя, а клеймил всех, которых удавалось поймать лассо. Каждое утро и вечер понемногу строил дом, а Том мне помогал. Я хотел возвести стены вокруг источника и использовать близлежащие валуны.

Три просторные комнаты и смотровая башня размещались на самих валунах, а все остальное — вокруг с трех сторон. Четвертой стеной служил отвесный склон почти в сорок футов — ровный, гладкий камень, где даже зацепиться не за что.

Две недели ушло у меня на строительство первой комнаты, и когда она была готова, мы переехали туда, хотя я и Том продолжали спать снаружи под открытым небом.

Ломом, а потом взрывчаткой, я расчистил каждую пядь земли в пределах ружейного выстрела из нашего дома, для точной стрельбы измерив шагами расстояние до разных объектов. Используя природные трещины в холме, построил крытый проход к стойлу и загону внизу.

К тому времени как мы наняли нашего первого работника, мексиканского ренегата, бежавшего из-за границы, строительство второй комнаты нового дома уже подходило к концу. Старая хижина превратилась в кузницу. Был готов и каменно-саманный загон. Между делом мы собрали стадо в тридцать голов племенного скота, которое держали на лугу.

Мексиканец первым заметил команчей. Отряд из дюжины воинов беззаботно скакал привычной дорогой, не ожидая никого встретить.

В тот момент, когда их заметил мексиканец, они тоже увидели его и открыли стрельбу. Он повернул лошадь и бешено погнал ее к ранчо. Индейцы пристрелили лошадь, но ему удалось спрыгнуть невредимым и прикончить одного из них, когда воины перезаряжали оружие, стоя над ним. Но тогда уже мы с Кэйт вступили в бой и прикрывали его отступление к дому.

Это была первая из девяти стычек с индейцами в тот год, и нам пришлось отвести место под кладбище для павших воинов. К концу года на нем уже поднялось семь холмиков, и индейцы время от времени навещали их — иногда поутру мы находили их следы. Каждая могила метилась победным колышком или оружием убитого. Периодически мексиканец пересекал Рио-Гранде и после одного из таких походов не вернулся. Мы так никогда и не узнали о судьбе этого хорошего человека.

К концу второго года с нами трудились уже четверо ковбоев, и среди них Краснокожий Майк. Кэйт нашла его на тропе к Соломенному Дому, когда он выбирался из реки. Он страдал от трех пулевых ран трехлетней давности.

Мы принесли его домой, залечили раны, и он остался. Майк никогда не пытался объяснить их происхождение, а мы не спрашивали. В то время подобный вопрос в этой стране относился к разряду неприличных.

Тогда на нашем кладбище покоилось уже тринадцать индейцев, и мы стали редко встречать их вокруг. По крайней мере, апачей.

Апачи оставили нас в покое, после того как я выручил Альвино, окруженного с четырех сторон команчами в Пойнт-Гап. Его лошадь погибла, и они оставили его без воды на едва прикрытом кустарником склоне с тремя патронами и дюжиной стрел. Он был у них в руках — это знали как они, так и он сам.

Краснокожий Майк и я направлялись на юг, перейдя через Торнилло-Крик, а Пойнт-Гап-Хиллс оставался у нас справа. Мы собирались остановиться на ночлег возле ручья, текущего у основания Пуллиам-Блаф, когда до нас донесся звук первого выстрела. Через минуту раздался еще один.

Альвино предпринял отчаянную попытку прорваться, но она провалилась. Мы подоспели как раз вовремя, и я сразу же узнал его необычную походку, так как часто играл и дрался с ним в Сьерра-Мадре, когда был пленником. Сын апача и пленной мексиканки, он вскоре стал лучшим воином племени. Еще мальчишкой сломал ногу, она неправильно срослась и была короче здоровой.

— Индейские разборки, — прокомментировал увиденное Краснокожий Майк. — Не стоит вмешиваться.

— Это Альвино, — сказал я, — он был моим другом, когда мне нужен был друг. Мой долг отплатить ему добром.

Мы ввязались и отбили его, а когда он увидел меня и узнал, где я живу, набеги апачей на ранчо «Тамблинг Б» прекратились.

Такого не свойственного индейцам благородства я предвидеть не мог. Несмотря на мексиканскую кровь, Альвино с головы до ног оставался индейцем. Мы дали ему лошадь и поскакали обратно на ранчо, где я подарил ему пони из нашего собственного, хоть и небольшого, одомашненного табуна.

Команчи по-прежнему не давали нам терять бдительность, так что спокойная жизнь нам не грозила. Думаю, в некотором смысле апачи считали меня за своего, по крайней мере, за воина, и гордились моими победами, считая своим учеником.