— Ясно-понятно, знаем, — кивнул Кринаш. — У самого водяница в соседках, даже видел ее пару раз. Вот только не знал, что у них с людьми дети бывают.

— Бывают, — тоном знающего человека подтвердила бабка Гульда. — Только долго не живут. Тебя, паренек, мать крепко любила.

— Да, — кивнул Дождик. — Она так и сказала: «Я тебя своей любовью на свете держу. Пока я жива, ты человек среди людей. А когда умру, вода над кровью верх возьмет. Найди, сынок, себе реку или озеро, не то по земле растечешься, туманом растаешь, в облака уйдешь…»

— Так мало ли на земле рек да озер? — не понял Кринаш.

— Да заняты все! — не сдержавшись, выкрикнул Дождик. Взял себя в руки и продолжил спокойнее: — Иной пруд мелкий, чуть больше лужи… а даже подойти не смей!

— Стало быть, хочешь в наших краях обойти все реки и озера, а потом дальше двинуться? — сочувственно спросил Кринаш.

— Да. Я как раз хотел расспросить…

— А ты не подумывал податься в колодезники? — перебила парнишку Гульда. — Колодцев много — колодезников мало. Будешь век за веком жить рядом с одной семьей, сроднишься с нею, подружишься. Детишки с тобой играть будут, а взрослые станут гордиться: хорош, мол, у нас колодец — и в жару не пересыхает, и вода до того вкусная!.. Если кто в чужие края подастся — во сне будет видеть родной дом и колодец…

Дождика передернуло.

— Думал уже! Говорил себе: все лучше, чем умереть… Но не могу я, бабушка! Как посмотрю в черноту, как подумаю: вот вода столбом стоит, неподвижная такая… ужас!

— Что бы ты понимал! — возмутилась Гульда. — Да колодец через подземные ключи со всей землей шепчется!

— А ты откуда знаешь? — удивился Дождик.

— Старые люди многое знают, — отрезала старуха и обернулась к Кринашу: — А что, хозяин, не отвести ли мне парнишку к Безымянке?

— Туда же никто не… — Кринаш осекся — и продолжил другим тоном: — А попробуй! Ясно-понятно, раз парню пропадать…

— Безымянка — это что? — встрепенулся Дождик. — Речка?

— Лесная, — ответила Гульда. — Впадает в Тагизарну. Хозяина у нее нету, уж поверь.

Дождик оживился, просиял, чуть не заплясал.

— Пойдем, бабушка! Пойдем скорее! Покажи!

— Что, на ночь глядя?! — возмутился Кринаш. — Чтоб тебя в лесу сожрали? До утра и не думай!

— До утра будешь думать о другом, — неожиданно хмуро сказала старуха. — Почему у речки нет хозяина? Почему люди к ней стараются не ходить? Почему даже звери обходят ее берега?

Дождик озадаченно притих.

— Я тебе еще загадку подкину, — продолжала бабка Гульда. — Осенью из-за Грани выбрело в наш мир водяное чудище. Поселилось в Безымянке. Выбрасывало на берег петли — тонкие, как рыбацкая леса. В эти силки оно ловило дичь, затаскивало ее в воду.

— А верно, — вспомнил вдруг хозяин. — Меня Молчун предупредил, аккурат перед тем как распрощаться! — Он покрутил головой, вспомнив, при каких небывалых обстоятельствах расстался со своим бывшим рабом. — Сказал: меня какая-то пакость чуть в Безымянку не уволокла, так ты, Кринаш, поосторожнее будь…

— Сдохло чудовище, — сообщила Гульда. — Не вынесло наших морозов. Я его на берегу видела: вмерзло в лед.

Старуха обернулась к юноше. Пронзительно глянула в глаза:

— На берегу Тагизарны! Не Безымянки, а Тагизарны! Даже оно в той речушке не прижилось, прочь подалось!

— Вот я завтра на эту речку и гляну, — тихо и твердо сказал Дождик.

А в доме, у кухонного окна, замерла Айки, прижав к груди испачканные золой руки.

Да, она еще днем сказала себе, что Дождик — совсем как добрый принц из волшебной сказки.

Оказывается, он и впрямь из сказки. Но эта сказка может очень печально кончиться.

* * *

Вечером Челивис, сидя на краю кровати и развязывая ремни на сапогах, спросил:

— Дабунш, а этот щекастый… Намиэл… Он действительно богат?

Дабунш, устраивающийся поудобнее на лежащем у стены тюфяке, ответил не сразу. Челивис уже знал, что громиле надо сначала обдумать вопрос. А потом — обдумать ответ.

— Богатый. Очень. Вся столица знает.

Еще подумал и добавил:

— Бернидийцы. Поговаривают, раньше пиратами были. Крепко дружат. Жервил-и-Винниграй. Их так все зовут.

— Он за кладом охотится, это ясно, — сказал негромко Челивис. — Тоже копию карты заполучил. Но если мальчику из богатого дома вздумалось поиграть в кладоискателя, он должен был с головы до ног обвешаться снаряжением и оружием. И обязательно взять охрану. Как же его одного из дому отпустили? Не знаешь, много при нем слуг?

— Кучер-наррабанец, что его привез. Дрыхнет все время в пристройке.

— Странно это… — Челивис досадливо вздохнул, скинул сапоги и лег. — Как же он не вовремя! Будет у нас под ногами путаться…

— Не он один, — прогудел Дабунш.

— Что-что? — приподнялся Челивис на локте.

Дабунш помолчал, собираясь с мыслями.

— Я потолковал после ужина с Хиторшем. Ну, парень тут батрачит. Сегодня из Топоров пришел. Я его спросил, что в деревне делается.

— Да ну? — приятно удивился Дабунш неожиданной смекалке союзника.

— В деревню приехали две ватаги. В одной четыре человека. В другой четыре человека. Остановились в «Жареном петухе», которые четыре. А которые другие четыре — те по дворам у крестьян. И уже успели набить друг другу морды.

— Кладоискатели! — хватил Челивис кулаком по подушке. — Ладно, потом подумаем, как с ними быть. А толстощеким хомячком займешься ты, Дабунш. Ты для этого достаточно страшный.

Дабунш польщенно рыкнул что-то неразборчивое.

— Поймай этого породистого щенка… ну, где хочешь, лишь бы Кринаш не видел. И припугни его так, чтоб он из собственных сапог выскочил и босиком до Джангаша бежать пустился. Не мне тебя учить.

Привычное короткое молчание — и неожиданный ответ:

— Нельзя.

— Что-что? — изумился Челивис.

— Он сын Жервила-и-Винниграя.

— Вообще-то он сын одного Жервила, — уточнил озадаченный Челивис. — Но с каких это пор ты виляешь хвостом перед богатенькими барчуками?

На этот раз молчание длилось дольше. Наконец Дабунш решился:

— Мы работаем на Клешню.

— Да. Ну и что?

— Клешня работает на Жервила-и-Винниграя.

* * *

Однорукий нищий покинул постоялый двор ранним утром.

— Что, даже не позавтракаешь? — окликнул его Кринаш. — Заплачено ведь за тебя!

— Мне твоя хозяйка кой-чего с собой дала, храни вас обоих Безликие.